Лидия Алексеевна Авилова (1865 - 1943), писательница, жила в Петербурге. Муж ее был чиновником одного из департаментов. Антон Павлович познакомился с ней в 1889 г. через редактора-издателя "Петербургской газеты" С.Н. Худякова, у которого бывал, когда приезжал в Петербург. Авилова была сестрой его жены.

Антон Павлович ценил литературные способности Авиловой и принимал участие в ее писательской деятельности: оказывал содействие в опубликовании ее произведений, давал ей много литературных советов и критических указаний.  На протяжении десятилетия Чехов читал рассказы, присылаемые ему, по его просьбе, Авиловой, -часто в рукописи. Чехов ощущал в ней истинное дарование и сетовал на то, что она , по ее словам, тогда "плохо понимала". Уважая в ней художника, он никогда не делал ей скидок, даже зная что огорчит ее. Способности ее развивались, крепли. Она была прирожденным писателем, и если, по словам Бунина, "не сумела завязать тот крепкий узел, какой необходим писателю, то серьезные причины для этого были". И одна из них, главная,- ее приверженность семье, детям, которых она страстно любила. Но дети не только требовали внимания, заботы, они невольно были для нее предметом постоянного наблюдения, размышлений о воспитании, о характере. О том, что влияет на человека, начиная с самой ранней поры... Этот феномен, имя которому - ребенок, его душа - и помог ей создать ряд лучших произведений.

Лидия Алексеевна испытала к Антону Павловичу особые чувства, о которых она сама рассказала в своих известных воспоминаниях "А.П. Чехов в моей жизни". Эти воспоминания, живо и интересно написанные, правдивы в описании многих фактов, таких, например, как подарок Авиловой Антону Павловичу брелока в форме книги, на котором были выгравированы цифры, обозначающие порядковые страницы и строки в одной из его книг. Раскрыв эту книгу и найдя указанные строки, можно было прочитать такую многозначительную фразу: "Если тебе когда-нибудь понадобится моя жизнь, то приди и возьми ее". Этот эпизод (подарок брелока и эта фраза) был использован Антоном Павловичем в его пьесе "Чайка", только цифры страницы и строк он переменил. Это был как бы ответ со сцены на вопрос Авиловой, заданный ему когда-то на маскараде в Петербурге.