ПУБЛИКАЦИИ В ЛИТЕРАТУРНО-ХУДОЖЕСТВЕННЫХ ЖУРНАЛАХ

 

«Дружба народов»

№ 4,2007

Эдлис Ю. Ждите ответа: Наброски романа

Фантастическая, отчасти даже мистическая история о самой что ни на есть реальной жизни сегодняшней России: банки, дефолты, думские комитеты, борьба за московскую недвижимость — и загадочный особняк, в котором живут все колоритные персонажи, когда-либо за минувшие двести лет его населявшие... И все связано между собой. Юлиу Эдлис. Ждите ответа. Набросок романа.

Чкванава Г. Гладиаторы: Повесть.

Молодой тбилисский прозаик Гела Чкванава родился и вырос в Сухуми. И о трагедии так называемых локальных конфликтов знает не понаслышке. Молодые, полные сил парни выслеживают реального, а не условного противника. Но врага ли?.. И гибнут — всерьез. Но за что?

Каграманов Ю. Зеленый бык на зеленом поле: Статья

Гражданская война низкой интенсивности”, как сейчас принято именовать столкновения между шиитами и суннитами, может оказаться предвестием и началом религиозных войн высокой интенсивности, которые охватят обширную территорию, между Средиземным морем и гималайскими предгорьями, и даже выйдут за ее пределы, - предрекает Юрий Каграманов в статье “Зеленый бык на зеленом поле”. И вопрошает: “Что нас ждет — возвращение в Средневековье или движение вперед по извилистому пути?”

 

«Зарубежный роман»

№ 4, 2007

Кавабата Я. Тысячекрылый журавль: Роман

Своеобразие художественного стиля Янусари Кавабата восходит к эстетике дзэн. Произведения Кавабата  считаются традиционно японскими с точки зрения точного равновесия между конкретной деталью и ее символическим значением. Типичным является описание какой либо ситуации не прямо, а с помощью яркого образа.
В повести «Тысячекрылый журавль» упоминание о ритуалах и принадлежностях,  используемых персонажами во  время чайной церемонии символизируют боль, вину и радость трех отдельных персонажей, объединенных любовной линией. В произведении преобладает холодный меланхоличный тон повествования.

 

«Звезда»

№ 4, 2007

Шенталинский В. Расстрелянные ночи: Рассказы

Цикл рассказов о минувшей истории России. 37-й год. Рубеж. Время достижений и побед. Победные митинги – и судебные процессы  над «врагами народа», праздничные салюты – и  расстрельные залпы, восторженные крики -  и смертельные угрозы, гробовое молчание. Время «ежовщины». Репрессированные поэты, ненаписанные книги, искалеченные судьбы. ОГПУ. Трагедия массового истребления человечества и ГУЛАГа – суть и главный урок  XX века…

Волкерс Я. Исавовы руки: Рассказ

Ян Волкерс – один из крупнейших нидерландских прозаиков 2-й пол. XX века. Большая часть произведений автобиографична. В основе рассказа  история о том, как главный герой находит на чердаке своего дома роскошную медную гравюру в тяжелой дубовой раме, с изображением Исаака, благословляющего Иакова. В повествование вплетаются библейские цитаты, предавая событиям рассказа  дополнительное измерение.

Скульская Е. Проверить любовь смертью: Дневник писателя

Елена Скульская высказывает в своем дневнике очень интересные мысли о современной литературе и задается вопросом: почему любовь всегда рифмуется со смертью? Сколько раз Цветаева хотела проверить любовь смертью. Этот же мотив встречается в творчестве Окуджавы и  Тарковского.

 

«Знамя»

№ 4,2007

Матвеева Н. От гневной горечи…: Стихи

Новелла Матвеева не нуждается в представлении. Стихи разных лет, составившие подборку “От гневной горечи…”, открывают апрельский номер “Знамени”. Строки, исполненные лирического юмора, столь характерного для поэтики Н.Матвеевой:

А я не верю в злость кофейника
И что лицо у него грозное!

Хоть и настроен он решительно
И фыркает весьма внушительно.

Дмитриев А. Бухта радости: Роман

В своем новом романе “Бухта Радости” Андрей Дмитриев стремится дать предельно широкую панораму сегодняшнего дня России.

Интересен не столько сюжет ? дорога на несостоявшийся пикник с мнимыми однокашниками, ? сколько люди и положения, надетые на его стержень, как на шампур (образ шашлыка центральный в романе): герой, узнавший отца лишь по переписке покойных родителей, влюбленные подростки, девяностолетний охранник над каналармейцами, и крутые охранники в камуфляже и масках,  наши современники, беженцы из Армении и Азербайджана, авантюристы-неудачники,   и пустоглазые агрессивные юнцы.

Родионова О. Не стреляй…: Стихи

Стихи Ольги Родионовой, объединенную в подборку, названную “не стреляй…”, свидетельствуют о той степени освоения литературы, когда классические образы естественно вплетаются  в ткань собственных  произведений:

А на озере Чад королева гуляет одна,
точно ночь нежна.
Не молитву бормочут ее уста ?
Королева считает до ста
И на каждой сотне проходит век?
Анно Домини, человек.

Касимов Е. Парикмахер Яша: Рассказ

Герой рассказа Евгения Касимова “Парикмахер Яша”, весь израненный фронтовой разведчик, принципиально не хочет опровергать сложившиеся вокруг него легенды о тыловом прошлом, приправленные антисемитизмом: не надевает боевых орденов, скрывает от посторонних глаз шрамы, оставленные войной…

Шестаков С. Одинокий свет: Стихи

Поэт Сергей Шестаков представлен подборкой “Одинокий свет”. Его стихи предназначены для сосредоточенного медитативного чтения:

Зеленые, зеленые глаза
в них даже смерть морозный изумруд
когда они как бы немного за
горизонт посмотрят и замрут…

Рубанова Н. Короткометражные чувства: Рассказы

Цикл маленьких рассказов Натальи Рубановой “Короткометражные чувства” преисполнен иронии: героини не столько страдают, сколько пострадывают обязательными для своего юного возраста смятениями, мыслями о самоубийстве, не поддающимися реализации по причине исключительно эстетической, т. к. вид трупа важнее причины суицида.

 

«Иностранная литература»

№ 4,2007

Донливи Дж. П. Леди, любившая чистые туалеты: Повесть.

В основе повести обычная, банальная история – главную героиню, ради молоденькой девушки, бросает муж, но, а брошенной жене приходится сражаться за жизнь в полном одиночестве.… В итоге  главная героиня, остается без денег, и без мужа: наедине со своими проблемами и огромными долгами, если бы не ее любовь к чистым туалетам.…Так вот, конец повествования, вовсе не банален, а просто фантастичен. Она опять при деньгах и прежнем  положении в обществе. Как ей это удалось?

Маар М. Лолита и немецкий лейтенант: Версия

Повествование начинается с рассказа о немецкой «Лолите» Хайнца фон Лихберга, как две капли воды похожей на «Лолиту» Набокова. Читая немецкую «Лолиту», и сравнивая ее с романом Набокова, испытываешь чувство чего-то невероятного, ощущение deja vu. В своем повествовании автор приводит примеры сравнения двух произведений, путем цитирования… Сходство двух «Лолит» впечатляет. В итоге Маар задается вопросом: Мог ли Набоков держать в руках книгу Хайнца фон Лихберга?

Хайнц фон Лихберг. Рассказы

«Лолита»  - рассказ начинается с обсуждения музыкальных новелл Т.А.Гофмана, в гостиной дома графини Беаты. Эти обсуждения плавно перетекают в интригующий  рассказ профессора, волею судеб оказавшегося в  большом и старом городе Южной Германии…

«Атомист» - рассказ о злом гении, погибающим при глупых обстоятельствах, и, причем от своего  же  изобретения.

Канетти Э. Заметки для Мари – Луизы: Отрывки.

Неожиданным открытием 2005 года стала публикация в немецком издательстве «Ханзер» неизвестной рукописи Элиаса Канетти (1905-1994), классика австрийской литературы и лауреата нобелевской премии. В апрельском номере «Иностранной литературы» опубликованы отрывки из этой рукописи.

Карьер С. Давний спор: Роман

Тема романа стара, как мир – искусство и материальная выгода. Что же это за вечный конфликт? Между  стремлениями творческой личности возвысить публику до подлинно прекрасного в искусстве, с  одной стороны, и желанием подстроиться под жаждущую зрелищ толпу,  ради прибыли, с другой, а еще между желанием затронуть самые тонкие струны человеческой души живым искусством, и подменой его бездушными автоматами.

Труппа цирка шапито, речь о которой идет в романе, - модель живого социума. «Не исключено, что вы сами в данную минуту вовлечены в нечто подобное» - обращается Карьер к читателю, в прологе романа, справедливо пологая, что  многим  людям не только  приходилось размышлять об этом, но и  делать выбор. Более того, конфликт, разыгравшийся в труппе  возможен на глобальном уровне – этническом, межгосударственном…

Сама форма произведения – притча с мотивами городской сказки, настраивает читателя на вневременной лад. За внешней безыскусностью и простотой    скрываются глубокие размышления о жизни, хрупкости человеческих ценностей, о позиции и месте художника в мире «инновационных проектов».

Кружков Г. Но я не изменял твоей душе, Кинара: Поэты английского декаданса

«Старый чеширнский сыр» и с чем его едят? Конечно же, со стихами. Ведь «старый чеширский сыр» - это трактир, или по-английски, паб, который, несомненно, имеет литературную историю. А все потому, что каждый вечер здесь заседали влиятельнейшие поэты – от Оливера Голдсмита до сэра Артура Конан Дойла. Как же возникла литературная аура «чеширского сыра»? Об этом вы узнаете из статьи Геннадия Кружкова.

 

«Наш современник»

№ 4,2007

Логвинов А. Белы снега на Валааме: Стихи

Снега на Валааме

Белы снега на Валааме…
Моя же в суете душа.
Но я душою всею с вами —
подвижниками и снегами, —
что славят Бога не спеша!

Где вновь весною половодье,
а поздней осенью — шторма,
а летом отразятся водью
небес бескрайние угодья
для врачевания ума…
И лишь порою, в белы ночи,
наверно, проглядела б очи
свеча забытая моя —
когда близ кельи что есть мочи
зальются трели соловья!..

Юдицкий А. Атмосфера добра: Статья

Годовщина подписания договора о создании Союзного государства России и Беларуси. Казалось бы, сегодня, в момент катастрофического ухудшения отношений между Москвой и Минском, не имеет смысла вспоминать об этой дате. Но, по слову поэта, “память сердца, ты сильней рассудка памяти печаль­ной”. Славянские сердца не могут забыть о кровных связях между нашими наро­­дами и культурами, и что нам до мелочных расчётов миллеров, грефов и прочих вайнштоков! Если “верхи” не доросли до понимания того, что не всё в мире изме­ряется рублём и долларом, значит, самое время дать дорогу “народной дипломатии”, призванной на уровне человеческих контактов восста­навливать пору­шенное ненасытными чиновниками и менеджерами.

В конце минувшего года в Минске в атмосфере давно позабытого государственного внимания к лите­ратуре прошёл съезд обновлённого Союза писателей Беларуси. Среди иностран­ных делегаций, приглашённых на съезд, самой многочисленной и представи­тельной была российская, возглавляемая сопредседателем Союза писателей России, главным редактором журнала “Наш современник” Стани­славом Куняевым.

В небольшую подборку, приуроченную к годовщине Союзного государства, редакция решила включить краткое информационное сообщение о съезде и произведения двух наиболее авторитетных членов нового Союза —   Э. Скобелева  и А. Аврутина.

Казинцев А.Возвращение масс: Статья

До сих пор мы рассматривали противостояние народа и власти. Самый распространённый вариант — мы назвали его “онтологическим”. Действительно, массы и власть сплошь и рядом оказываются на разных полюсах не только иерар­хического, но и политического спектра. Напряжение между ними нередко перерастает в открытые столкновения.

Но жизнь изобретает и куда более сложные схемы.  Массы против масс— явление нашего времени. Причём характерное не только для Ближнего Востока.

Мы все помним осень 1993 года: кровавые столкновения, стоившие стране тысяч жизней самых совестливых, решительных, жертвенных людей. И не надо упрощать проблему, указывая, что народу на московских улицах противостояли силовики. Те, кто тогда сходились лицом к лицу с ОМОНом, подтвердят: то были простые русские парни. Подкупленные властью, задуренные пропагандой, а некоторые так и одурманенные какой-то дрянью, и всё-таки — представители того же самого народа, который прорывал оцепления у Дома Советов и проклинал ЕБН.

А зеваки на мосту, аплодировавшие каждому попаданию танкового снаряда в здание? Допустим, не народ, во всяком случае, ни один нормальный человек, полагаю, не захочет числить их в своих соотечественниках. Но уж точно — масса: сколько тысяч любовалось расстрелом Дома Советов! И сколько миллионов равнодушно наблюдало за этой показательной казнью по телевизору.

Что же это означает? То, что массы неоднородны, а к тому же истеричны, бездумны, сами не знают, чего хотят. И далее — прямо по тексту книги Гюстава Лебона “Психология народов и масс”. Труд основоположника социальной психологии с его народофобией, ещё не задрапированной демагогической политкорректностью, ко времени получил вторую жизнь в постсоветской России.

Из таких-то констант автор приходит к  незамысловатому выводу: народам нельзя доверять право самим определять свою судьбу.

Вот автор и пытается разобраться, насколько ответственно и осмысленно поведение масс. А заодно  —  кто и с какой целью натравливает их друг на друга.

Седов П.Заметки русского англичанина: Статья

Автор этих заметок – волею судеб “биполид” (или “бипатрид”) – гражданин двух государств одновременно. Сам автор говорит: «Я гражданин Российской Федерации и Соеди­нённого Королевства Великобритании и Северной Ирландии. Русская и английская культура, язык, привычки затейливо переплелись в моей натуре. Вот почему я могу взглянуть на некоторые стороны английской жизни глазами русского, и наоборот». Такой взгляд  может  покажется очень интересным.

 

«Нева»

№ 4,2007

Горбовский Г. Стихи

Глеб Яковлевич Горбовский родился 4 октября 1931 года в Ленинграде. Поэт, прозаик. Автор более 30 книг стихов и прозы. Лауреат Государственной премии РСФСР.

Подарок

Лист клена по стеклу окна
опавшей постучал ладошкой.
А на душе по-прежнему весна!
И хочется пожить еще немножко.

Нагрянули друзья, внесли стихи,
сыграли фугу Баха на баяне.
От милых дам осенние духи
поразбрелись по комнатной поляне...

Отлетных птиц прощальные круги
вились над златоглавым парком...
Друзья ушли. Откланялись враги.
Осталась осень — царственным подарком.

Рыбаков В. Наши звезды: звезда  Полынь: Роман

Вячеслав Михайлович Рыбаков родился в 1954 году. Окончил восточный факультет, ЛГУ, кандидат исторических наук. Печатается как прозаик с 1979 года.

Это роман о двух товарищах, которых объединяет боевое прошлое: «А когда их голоса зазвучали отдельно от них самих, те двое и не вспомнили бы подробностей давнего разговора. Из их жизней спешащими на корсаже перехватчиками улетели (боевую задачу выполнили, но на базу не вернулся ни один) уже несколько лет, и каких лет! Если ныне и помнилось что-то, так уж не реплики, которыми они поначалу обменивались выжидательно и осторожно, будто подставные шары подкатывая один другому; запомнилось главное: по мере того, как они нащупывали друг в друге единомышленников, огромное яркое будущее, казалось, потерянное, распахивалось впереди, словно небо, когда прорываешь облака. Запомнилось пьянящее чувство наконец-то найденного понимания, а значит — свободы».

Мелихов А. Фашизм – родина и чужбина: Статья

Убийства людей, отклоняющихся от единственно правильных, по мнению убийц, антропологических стандартов, совершаются в “культурной столице” с такой регулярностью, что их пора уже называть селекцией. В общественных реакциях тоже наметились свои стандарты.

У ответственных лиц — не надо нагнетать (подтекст: намекать на нашу неспособность, а то и нежелание бороться с этим позорищем на весь мир).

У лиц же безответственных (на которых, возможно, ориентируются и ответственные) еще проще: а сколько наших убивают, — почему об этом нет такого шума?.. Интеллигенция же старается дойти до сути, чтобы бороться с причинами, а не со следствиями. Каковы же причины?

Елистратов В. Больше евреев: хороших и разных: Статья

Сам автор не еврей. Но выбор вводного слова может стать роковым для нравственной репутации. С одной стороны, еврейская тема — это тема глубоко трагическая. Холокост, Освенцим и т. д., а с другой стороны, еврейская тема — это тема не менее глубоко комическая. Еврей Райкин уморительно озвучивает тексты еврея Жванецкого и это очень смешно. Что есть Одесса, еврейские анекдоты и т. д., и т. п. Так сказать, “экстремумы еврейской души”. Очень похоже на бердяевские “экстремумы русской”. От “плача” до частушки. Только  заплачка — “кина” — древнейший жанр еврейской культуры. И  “частушек” у евреев тоже хоть отбавляй. Что же представляет собой еврейская культура?

Архимандрит Августин (Никитин). Малиновый звон над Желтым морем: Статья

Автор статьи рассказывает о культуре и традициях современной Поднебесной, памятниках древней архитектуры и культурных центрах страны, а так же о посвященных им легендах. Но, самое необычное, что можно наблюдать в Пэнлае, — это морской мираж. В сезон, когда на смену весне приходит лето,  и дни стоят, умытые дождем, когда ярко светит солнце, дует легкий ветерок, а над волнами летают чайки и по воде плывут рыбацкие лодки, неожиданно над морской поверхностью к северу от терема появляется мираж — тот Пэнлай, какой известен в легендах. На горизонте, там, где небо сливается с далекой кромкой моря, виднеются диковинные горы, а на них изящные беседки и павильоны, выглядывающие из-под крон темно-зеленых сосен и кипарисов. То перед взором возникают скалистые берега, то обнажаются камни самых причудливых форм, то в мгновение ока на смену им приходят мосты, дома и вереницы повозок.… И  кажется, что ты и действительно попал в “уголок небожителей”.

 

«Новый мир»

№ 4,2007 

Азольский А. Посторонний: Роман.

70-е годы, герой романа, “молодой” - по мерках тех лет - писатель с достаточно причудливо сложившейся личной жизнью (отец-одиночка, сдавшей дочку в деревню родителям своей бывшей, стремительно пронесшейся через его жизнь, жены). В поисках заработка главный герой берется за написание романа для самой вольнодумной в тогдашнем издательском официозе серии “Жизнь пламенных революционеров” (“Политиздат”), и неожиданно для себя втягивается в работу, выкладывается в книге полностью, как писатель и как мыслитель. Книга, естественно, получается “непроходимой”, и ставит героя в сложные отношения и с властями, и с самим собой, сочетающем конформизм с привычкой к вольнодумию, точнее – “вольно-житию”. Пристальное бытописательство органично сочетается у Азольского с ориентацией на дискурс современной экзистенциальной прозы.

Смирнова Н. План огорода: Рассказы

Эксклюзивно - «смирновский” вариант современной женской прозы – умной, точной, всегда неожиданной; цепкой к деталям и быта новорусской жизни, и метафизики психологических движений современника - в рассказе “Соседки”, написанном от лица молодой женщины, которая себя и свою судьбу выстраивает самостоятельно. Второй рассказ “План огорода” - о непредсказуемости любви.

Гайдук Б. Макароны по-францискански: Рассказ

Рассказ, написанный в изобретенном автором жанре историко-гастрономического повествования – монолог странствующего монаха-францисканца, готовящего макароны из приношений прихожан, и размышляющего попутно о еде, о жизни, о вере, об истории и о природе человека; неожиданный сюжетный поворот автор приберегает для последних фраз рассказа.

Снежкина Ж. Люблино: Городской романс

Лирико-физиологическое описание современной городской жизни на материале московской провинции - бывшей пром. зоны, ныне спального района Люблино: “…унылые пятиэтажки серого кирпича, улицы – параллели и перпендикуляры, чахлые деревья, дым Капотни над горизонтом. Отсутствие архитектуры здесь – норма жизни. Из-за того, что люди тут живут в контексте пром. зоны, все время кажется, что не хватает солнца”;

“Люблино влюблено в Марьино. Граница между ними – Краснодарская улица. Вечерами люблинцы по одному или кучками собираются у границы. Стоят, задумчиво пьют пиво, смотрят на Марьино. Там красивые многоэтажные дома улучшенной планировки, там неоновые огни, бары, поликлиники и школы, магазины, много магазинов, там чистота и порядок, там, на улицах и во дворах есть освещение, там самый распространенный вид преступлений - квартирная кража, а не уличный разбой …

Так и стоят они, зачарованные, в мечтах и нерешительности и не переходят на другую сторону улицы, если только в ночной ларек за пивом, а потом сразу обратно”.

Бородицкая М. Еще ведь и чаю не пили: Стихи

Давайте из жизни пока не уйдем,
давайте побудем немного:
пусть мокнет в окошке фонарь под дождем
в кокошнике нежного смога.
 
Давайте еще поскучаем чуток,
на двери поглядывать бросьте:
когда-то еще завернем на часок
в такие уютные гости?
 
Здесь можно беседой тоску заглушить,
обдуть фолианты от пыли…
И молвит хозяйка: “Куда вам спешить?
Еще ведь и чаю не пили”

Зибницкий Э. Монархический принцип и власть: Статья

Автор предлагает не путать монархию и тоталитаризм – он показывает, что монархическая система, которую наши современники, затосковавшие по “сильной руке”, отождествляют с тоталитарной, содержала в себе,  кроме всего прочего, еще и правовое содержание – “…в России такая модель пока невозможна. Невозможна, поскольку отсутствует монархическое сознание, которое, по справедливому замечанию Ивана Ильина, есть особая правовая традиция. Монархическая традиция в России не успела перейти в стадию конституционной монархии – помешал 1917 год, но общественное сознание было к этому переходу готово. Теперь же нация слишком хорошо запомнила уроки “отца народов”, а в анархические 90-е слишком хорошо усвоила легитимность силы, чтобы принять и понять конституционную монархию, требующую очень тонкой правовой культуры, даже своеобразного аналитизма общественного самосознания”.

Краснова М. Этот странный гражданин (Вокруг "Дяди Степы" С. Михалкова): Эссе

Культурологическое эссе о “Дяде Степе” как архетипе советской литературы – “…герой воплощает новый тип – советского человека. Он появляется всегда там, где нужно, и выполняет функцию, актуальную на данный момент: раздвижной лестницы, семафора, светофора, подъемного крана. Он не наделен никакими личными качествами, он не добрый, не злой, не вспыльчивый, не влюбчивый. Его единственная социальная характеристика – применимость в городских условиях. Вещный мир, окружение, коим определяется обычно литературный герой, тут разрежен, почти пуст” и т. д.

Клех И. "Евгений Онегин" и просто "Онегин": Эссе

Размышления об английском фильме “Онегин”, поразившего автора “именно в силу своей невозможности. После всех бескрылых или фантастически фальшивых западных экранизаций русской классики (“Война и мир”, “Анна Каренина”, “Тарас Бульба”, “Доктор Живаго” и пр.) я впервые видел фильм, пытающийся воспроизвести не букву, а дух и смысл – пусть в очень усеченном виде”. Причина успеха автору видится еще и в том, что нынешнее устройство британской жизни еще сохранило представление об аристократизме, финал “предсмертного цветения” которой запечатлен в “Евгении Онегине”.

Новомлинская А. Жди меня, Лили Марлен!: Статья

Об истории одного мирового шлягера ХХ века - немецкой песни “Лили Марлен”, сочиненной в годы первой мировой войны и ставшей популярной в годы второй; “Она была переведена на сорок восемь языков, в том числе на латынь, и звучала по разные стороны фронтов второй мировой войны. Популярность “Лили Марлен” в войсках и немцев, и их противников сравнивают с успехом песни “Катюша” или стихотворения Симонова “Жди меня” у советских солдат”.

Новиков Ф. Пять архитектурных сюжетов: Эссе

О тенденциях в современной русской (московской) архитектуре и о том, как смотрится русское зодчество в контексте сегодняшней мировой архитектуры. Автору удалось обнаружить в “цветении новой русской архитектуры”, казалось бы, тотально сокрушающем исторический облик города Москвы, несколько объектов, которые могут вызвать сдержанный оптимизм.

Латынина А. Видел я, как зло красиво, как занудливо добро: Статья

Размышления автора над материалами культурологического сборника “Дозор как симптом” о феномене самого фильма, о трилогии Лукьяненко, а также, о взаимоотношениях нашей критики с явлениями массовой культуры – “Философ попробует понять, какие идеи, какая мифология воплощены в фильме, ставшем знамением времени. Социолог будет искать ответа на вопрос, в чем причины массового успеха, но не обличать вкусы общества. Его дело не воспитывать, а описывать и понимать. И лишь литературный критик не владеет инструментом анализа явлений массовой культуры. У него есть только арсенал обличительной риторики. Блистательный теоретик искусства Борис Гройс считает возможным и нужным серьезно и уважительно говорить о трилогии Лукьяненко, применяя тонкий философский инструментарий, а литературное сообщество от разговора об этих романах брезгливо уклоняется”.

Сурат И. Три века русской поэзии. Ласточка: Статья

Автор продолжает начатое в ноябрьском номере 2006 года свое чтение русской поэзии, как единого текста – “Стихи живут и вступают во взаимодействие друг с другом и с нами независимо от воли поэтов, а иногда и вопреки ей – подобно птицам, вылетающим на свободу из родительского гнезда”. В новой статье анализируется смысловое и художественное наполнение образа ласточки в стихах Державина, Фета, Мандельштама, Ходасевича, Набокова, Заболоцкого.

 

«Октябрь»

№ 4,2007

Битов А. Дуэль Лермонтова и Пушкина: Эссе

Битов, отказываясь от жанра историко-литературной статьи, пишет, по сути, рассказ: в нем героями становятся и Пушкин, и Лермонтов, и сам автор, и даже оппонент автора – некий чудаковатый филолог Боберов, похожий на Портоса.

Сюжет “Дуэли Лермонтова и Пушкина” как раз и складывается из взаимоотношений этих четверых небезразличных друг другу людей: пуля Дантеса попадает в Пушкина, проходит его насквозь и попадает в Лермонтова, чтобы через почти двести лет долететь до Битова.

Потому что каждый исследователь Пушкина становится немного Пушкиным. А каждый второй исследователь Пушкина – исследователем Битова, как бы принявшего на себя послесмертие поэта.

“Дуэль Лермонтова и Пушкина” – произведение живое и веселое. Полное коротких рукопожатий с Золотым веком, отчего по большому счету он и становится Золотым. А вовсе не потому, что там и тогда жили и сочиняли реальные Пушкин и Лермонтов – вполне возможно (кто теперь знает наверняка?), скучные и бронзовые люди.

Сурат И. Слишком реальные сны: Статья

Ирина Сурат в статье “Слишком реальные сны” рассуждает о нарративных стратегиях Битова и о том, что “Преподаватель симметрии” – роман, распечатанный по главам в журналах и авторских сборниках, – уникальное для мирового романного опыта произведение истинного западного образца.

Чанес Э. Экология человека: Статья

Эллен Чанес в статье “Экология” человека” пишет об “экологии” как ключевом понятии творчества Битова. “Экологию” Чанес понимает как тотальную взаимосвязь всех жанров, в которых работает Битов (романы, рассказы, эссе, стихи и “путешествия”) и структурный принцип построения произведений в каждом жанре, где все части соответствуют друг другу, как если бы это был живой организм. Но важнее другое, самое третьестепенное для Чанес определение “экологии” – единства всех царств природы, вместе и по отдельности стремящихся к более важному единству с космосом. А человек – вечный посредник в цепи эволюции – одинок, не понимая ни языка птиц, ни мимики растений.

Климонтович Н. Последние назидания: Роман

Николай Климонтович, смешивая времена и пространства, разделяя голос рассказчика между героями своих романов и повестей, привержен прозе и только прозе. Климонтович, хотя и пишет на дыхании большой прозы, разбивает сюжет на ритмичные, внутренне завершенные эпизоды, каждый из которых становится главкой со своим оригинальным названием. И все названия будто бы специально начинаются с “Как…”: “Как сыграть принца”, “Как грибы сушить”, “Как не бояться высоты”. С помощью этого Климонтович и достигает интонации назидания – дружеского совета, усиленного жизненным опытом героя-автора, зачастую трагическим и комическим одновременно. И, конечно же, Климонтович в “Последних назиданиях” не может обойти вниманием тему любви, дающую простор для портретных зарисовок, иронических отступлений о художественном быте девяностых и жизни альтернативной столицы нашей родины Ленинграда–Санкт-Петербурга–Питера. Но в отличие от прозы Климонтовича более раннего периода “Последние назидания” полны любви искренней и даже наивной, лишенной горечи узнавания и повторения чувства.

Пьецух В.Пособие по воспитанию хорошего человека: Эссе

“Детей учат чему угодно, только не порядочности”, – развивая эту мысль Блэза Паскаля, Вячеслав Пьецух в своем новом прозаическом эссе “Пособие по воспитанию хорошего человека” предается, с одной стороны, абсолютно практическому, а с другой – абсолютно утопическому занятию: составляет пособие по воспитанию природного интеллигента, славного малого, чьи недостатки, вроде происхождения из простой семьи, переменного пьянства и чрезмерного увлечения прекрасным  полом, с лихвой компенсируются практическим житейским идеализмом, романтическим настроением, возвышенными мыслями и благородными побуждениями натуры. Попытка вывести формулу воспитания хорошего человека заводит Пьецуха в темные комнаты собственного детства и юности, позволяя именно там искать и находить материал для обобщений.

Любопытно, что “хорошим человеком” у Пьецуха становится непременно и только Мужчина. В то время как Женщина – изначально “хороший человек”, и происхождение ее “хорошести”, во многом благодаря авторитету бабушки героя-автора, не вызывает никаких сомнений.

Илличевский А. Горло Ушулука: Рассказ

В новом рассказе Илличевского “Горло Ушулука” герой стремится обогнать видимость, взглянуть бытию в лицо. Он, кажется, потому так внимателен и нежен к прелести мира, что в каждой его детали видит свидетельство Абсолютной, однажды закрутившей этот вихрь смертной красоты, метафизической Воли. Каждый шаг героя видится роковым. Он словно проживает искушение смертью, небытием – переступить грань, зайти за зримое уже теперь.

Рассказ позволяет себя понять и в мистическом, и даже в морализаторском ключе. Но лучшее – это напитаться тем “небытием заброшенности”, которое так ярко переживает герой: “Мне все казалось, что я еще лечу над островом по грудь в траве, и река до неба вокруг встает неподвижным агатовым валом, рядом с которым жутко от довлеющей тягости пучины, – и суводь дышит, и солнце садится мне прямо в темя…”

Минаков С. Нежный Плотов: Рассказ

“Нежный Плотов” Станислава Минакова – редкий ныне случай мужской прозы о любви. Лирической мужской прозы. Рассказ выдержан в единой молитвенно-взволнованной интонации. Плотов – “нежный”, умеющий погрузиться в “смещенное состояние чувств”, отдаться “звонко-тревожному нутряному вибрированию” при встрече с давней любовью. Рассказ Минакова манит и нас, и героев близкой осуществимостью счастья – но все никак не осуществит его. “Любовь? Какое странное, удивительное, неожиданное, неувядаемо новое, ничуть, ничем не запачканное слово. … И разве можно назвать похотью, низвести лишь до звериного, не поднимающегося выше пояса, эту космическую нежность, которой нет ни описания, ни объяснения и которая вздымается из неведомых глубин – даже в том, кто забыл и помышлять о ней! ... Вот он – промысел Божий, в этом глотке бытия, ибо ничего нет слаще нежности”.

Архангельский А. Свободы деятель пустынный: Статья

Статья Александра Архангельского “Свободы деятель пустынный” располагает всеми шансами заново открыть полемику о российской интеллигенции, так остро и часто вспыхивавшую на страницах толстых журналов в 1990-е годы. Тогда поводом к ней служили, конечно, реформы – слом прежней государственности, а вместе с ней и прежних практик сосуществования власти и интеллигентов, интеллигентов и новых интеллектуалов, интеллигентов и новой, нерефлексирующей элиты общества.

Архангельский нащупывает главную культурную тенденцию годов уже нынешних, нулевых. Противостоят друг другу и одновременно друг без друга не могут не интеллигенция и власть, не даже интеллигенция и капитал, – а интеллигенция и работа.

Автор размышляет о Необходимости и Свободе. В обществе победившей Необходимости, в эпоху культа продуктивности и успеха интеллигенция более чем когда-либо – не у дел. И в то же время более чем когда-либо, способна понять свое настоящее предназначение. Архангельский не позволяет сбить себя с толку историей вопроса, и нам не дает заблудиться в трех соснах. Он ясно видит и суть интеллигентства, и смысл этого удивительного духовного явления. Архангельский – из тех редких исследователей, которые точно уловили главное: интеллигенция “невидима, нестратифицирована… Она неуловима ни в одни социологические сети”. А значит, к ней применимы требования и претензии философского уровня.

Ермакова И. А у нас в Японии: Стихи

Из книги “Алой тушью по черному шелку”

Волненье отлива.
Пристально следит за мной
маленький краб.
Глаза его полны
соленой водой.
Между войной и любовью
бегает ненаглядный
в поле,
где распустилась буйно
священная конопля.
Прерванный сон свиреп:
град барабанит в крышу,
в ловушке скулит лисица,
вечность гудит в ракушке.
Спи, моя радость, дальше.

«Роман газета»

№ 9,2007

Солоухин В. Последняя ступень: Роман

Солоухин Владимир Алексеевич родился  в крестьянской семье на Владимирщине в 1924 году. Роман «Последняя ступень» - это поистине жемчужина русской литературы, долгие годы, пролежавшая «под спудом». Сам автор говорит: «Книга была написана – страшно сказать – в 1976 году, то есть в то время, которое потом называли «застойным». Можно сказать и по-другому:  это было мертво – стабильное время, никаких перемен, никаких даже шевелений в сторону перемен не предвиделось и даже не предчувствовалось». В этом романе рассказывается о медленном, мучительном духовном прозрении писателя, его постепенном отходе от «незыблемых» идеологических норм 50-х – 70-х годов прошлого века. Действующие лица произведения – люди недавней  эпохи, открывающиеся писателю с неожиданной стороны. Роман читается, как и написан, на одном дыхании.

 

«Смена»

№ 4,2007

Воробьева Е. Мне нужен думающий зритель: Статья

В своей статье Елена Воробьева рассказывает о Дмитрии Бозине, который является  заслуженным артистом России и премьером  театра Виктюка. Это один из тех актеров, которые обладают яркой  сценической индивидуальностью и «ведут зрителя за собой». Его герои интересны и необычны – Нуреев, Воланд, царевна иудейская Саломея.

Опимах И. Королева Монмартра и великий рисовальщик: Статья

Анри де Тулуз–Лотрек. Судьба этого замечательного живописца, литографа и рисовальщика была трагична и наполнена физическими страданиями: 37 лет жизни, из них чуть больше 10 лет творчества. Но за эти годы он создал настоящие шедевры, и навсегда занял место в истории искусства рядом с великими мастерами прошлого.