ПУБЛИКАЦИИ В ЛИТЕРАТУРНО-ХУДОЖЕСТВЕННЫХ ЖУРНАЛАХ
 «Дружба народов»
№ 4,2008
Верёвочкин Н. Городской леший, или Ероха без подвоха: Повесть.
«Листает хозяин пультом каналы, думает: чем бы таким лесного жителя удивить? Одна реклама. Разве что канал для охотников и рыбаков? Все природа.
Только включил, и на тебе: счастливый новый русский в выглаженном камуфляжном костюме, улыбка во весь румяный блин, лихо расстреливает африканского слона. Отдача от ружья такая, что панама слетела, да и сам мерзавец чуть из телевизора не вылетел. Бедный слон лежит на животе, откинув отказавшие ноги, и смотрит на этого клопа двуногого: за что? А вокруг убийцы, охраняя его от умирающего животного, с «калашниковыми» на изготовку стоят черные автоматчики».
Вариант известного сюжета о дикаре, попавшем в цивилизацию и открывшем культурным людям глаза на мир. В данном случае – читателям, поскольку дикарская правда и так давно известна его визави. В роли «Простодушного» – леший Ероха, в роли гостеприимного хозяина – разочаровавшийся в цивилизации, уставший от предательств и жестокости соплеменников художник Мамонтов. К взаимному удовольствию, художник и хозяин леса поменялись судьбами…

 

Минаков С. Из неузнанных далей: Стихи

 Актуальные великопостные стихи, в которых угадываются грядущие пасхальные события.

«Иисус, рожденный в Назарете, –
вот он под горою Елеон!
Оттого с вербою пляшут дети,
громкою гурьбой взбежав на склон…
Оттого и слышится: «Осанна»,
оттого иссякли хмурь и хмарь,
что теперь у месяца нисана –
молодой и всепобедный Царь!»

 

Размыкание пространства. Переделкинские встречи-2007

 «В начале перестройки отменили лимит на подписку. Я выписывал практически все толстые журналы. Жду очередные номера. А они не приходят. Иду на почту. Доставлять мне литературные журналы экономически несообразно. Будто чавкнув, опустилась гильотина, отделив меня от того, с чем был связан единой кровеносной системой. Чавк! И ты один. Этот момент потряс меня больше, чем переход республики на другую валюту. Страх замкнутого пространства – вот что я испытал, лишившись журналов. Отчуждение. От меня отказывались. Для России я стал иностранцем. А я не хочу быть иностранцем в России» («Нехватка кислорода», Николай Веревочкин, Алма-Ата). «Дружба народов» публикует материалы (фрагменты выступлений и стенограммы их обсуждения) семинара, по традиции проведенного журналом в подмосковном писательском поселке. Участникам – сотрудникам национальных литературных журналов и их авторам – было предложено «поговорить начистоту» – оценить культурную ситуацию, сложившуюся после развала СССР на их родине, поразмышляв над рядом вопросов. «Литературные события последних лет в вашей стране», «Насколько важны для вас – и людей вашего круга, людей культуры – отношения вашего государства с Россией и процессы, происходящие на постсоветском пространстве?», «Существует ли сегодня единый литературный процесс?» и т.д.
Ответы, предсказуемые в общем, но неожиданные в частностях и ими и интересные, предоставляют редкую возможность узнать, что происходит на литературном фронте в Чечне, Азербайджане, Белоруссии, Эстонии и на территории других бывших союзных республик.
 «Зарубежный роман»
№ 4, 2008

Эгпарс А. Час правды: Роман

Альбер Эгпарс (1900 - 1996), бельгийский поэт, прозаик и критик. Писал на французском языке. Для его поэзии характерен сплав реального и ирреального. В романе "Час правды", писатель выступает как продолжатель традиций критического реализма.
«Звезда»
№ 4, 2008

Ушакова Е.Стихи

Елена Ушакова — поэт, автор книг стихов “Ночное солнце” (СПб., 1991), “Метель” (СПб., 2000) и “В потаенном регистре” (СПб., 2006). Лауреат премии журнала “Звезда” за 2005 год. Живет в С.-Петербурге.

Как пальма струится под ветром! Ни тополь, ни клен
Вести себя так не умеют, с достоинством редким.
Лишь пальцами перебирает, как будто вдогон
Приветствие шлет несклоняемым веером ветки.

Обидчик не должен узнать, как обидно, когда
Ответить нельзя — безответно и море, и небо.
Кто знает, что чувствует вечером этим звезда,
Мерцая в таинственной тьме лучезарно и слепо?

И в сумерках влажных я вижу: обиду сглотнув,
Трепещет победно растенье над гладью ребристой,
И горлинки вижу я тонкую шейку и клюв,
И чудный корабль, освещенный и встроенный в пристань.

Шныряет прожектор, и пляжа полоска пуста,
Дрожат отраженья, невольному трепету вторя,
Не та это местность, я вижу, и полночь не та!
Но те же и дрожь, и обида, и, может быть, горе.
Степанов А.Жар-птица: Расказ
Андрей Дмитриевич Степанов (1965г.) — филолог, автор работ по поэтике русской литературы XIX в. и теории литературы. Живет в С.- Петербурге и Финляндии.
«Жил-был при матушке Екатерине попугай Филюша, птица тогда редкой, а ныне и вовсе вымершей породы ара триколор. Головку имел небольшую, с небесно-синим хохолком, оперенье — снежно-белое, а хвост обширный, пышный, цвета гоголь-моголь с вишней, как бывает зимний закат над Невой. Поднесли диковину российской Семирамиде послы полуденных стран, а каких — то государыня за недосугом как-то не изволила запомнить. Был поглажен августейшей ручкой, назван душкой и помещен в главный дворцовый попугайник под присмотр коллежского секретаря Лебедяева. Велено было коллежскому секретарю обучить дикую птицу российскому наречию купно с галантными манерами, Но в один вечер все переменилось. Вдруг широко распахнулась в попугайник дверь, и предстал на пороге собственной блистательной персоной Лев Александрыч Нарышкин — всех российских царей свойственник, всех российских орденов кавалер, обер-шталмейстер и превеликий забавник. Но в один вечер все переменилось. Вдруг широко распахнулась в попугайник дверь, и предстал на пороге собственной блистательной персоной Лев Александрыч Нарышкин — всех российских царей свойственник, всех российских орденов кавалер, обер-шталмейстер и превеликий забавник….»
Игнатова Е. Из недавнего прошлого: Главы из книги "Обернувшись…"

Елена Алексеевна Игнатова — поэт, прозаик. Автор книг “Стихи о причастности”, Париж, 1967; “Теплая земля”, Л., 1989; “Небесное зарево”, Иерусалим, 1992; “Стихотворения разных лет”, Иерусалим, 2005; “Записки о Петербурге”, СПб., 2005. Живет в Иерусалиме.
«Свобода, свобода... Я утверждаю, что мы были свободны и то, что позже назвали “застоем”, было для нас творческим временем. Мы были свободны, писали, как хотелось, без оглядки на официальную литературу, и избежали искуса “оттепели”, когда двери в творческие союзы ненадолго приоткрылись. Желание свободы, чувство свободы в 1960—1970-х годах было растворено в воздухе…»

 «Знамя»

№ 4, 2008

Рыбакова М. Острый нож для мягкого сердца: Роман

 Банальный сюжет о любви девушки из провинциального русского городка к иностранцу приобретает неожиданное притчевое и эпическое звучание, стоит только превратить заморского гостя в реку.
«Как это, – думал он, – ее тело всегда остается самим собой? Вот его границы: макушка, кончики пальцев. Тело в единственном экземпляре; тело, равное себе; не убегающее от устья; не вливающееся в море; тело, способное умереть. Непрозрачное. Когда он клал руку на плечо Марине, оно не расступалось под его пальцами. Вещи, которые оказывались у нее за спиной, невозможно было рассмотреть (в видоискателе исчезла дверь дома). И доски непроницаемы, но дом уже опустел, а в плотном, матовом теле Марины была душа. У Ортиса души не было, но были глаза, память и было внимание. Мир смотрелся в него и отражался в нем».

Окса Е. Одесские страницы

В рубрике «Мемуары» «Одесские страницы» Евгения Окса (1899–1968) – талантливого художника и поэта, с 30-х годов вынужденного работать в стол. Молодость Окса протекала в эпицентре культурной жизни начала XX столетия.
Он жил в Петрограде, Одессе, Москве, входил во многие творческие сообщества, объединившие известных в будущем писателей и художников. Был знаком с Ильей Ильфом, Эдуардом Багрицким, Юрием Олешей, Григорием Цейтлиным, Михаилом Перуцким и др. «То, о чем я пишу, материал, негодный для хрестоматий, излишний для биографий, его трудно связать с образами поэтов, писателей, достигших зрелости и вошедших в круг нашей большой литературы. Но в то время, как ни невероятно, имена их были никому не известны. Это были в большинстве худые юноши, одетые в потертые военного времени френчи и пиджаки.
Вся «проза» жизни давно превратилась в угрозу существованию.  И вот, несмотря на все это, у всех нас было прекрасное настроение и масса интереса ко всему происходящему. Чем больше разрушался привычный быт, тем было все необычайнее, похоже на приключения. Мы верили в близкое чудесное будущее.  Мы голодали, но были веселы, пьянели от любой еды, но еще больше от стихов, от репродукций картин, от хорошей книги, от предчувствия близкой любви».

Лиснянская И. Проём: Стихи

Стихи о приобретаемой с возрастом мудрости не видеть «повседневной мерзости», «а лишь балкон, листву и свет».

«Не просыпайся, боже упаси!
С семи утра в домах уже не спят, –
Со скрежетом взлетают жалюзи,
Ключи автомобильные спешат.
Но раз проснулась, взглядом жизнь окинь
Поверх автомобилей и окон.
Зеленая пронзительная синь –
Курчавы горы, гладок небосклон.
Нет, ты не олеандровый цветок,
Дыхания бензин не заглушил.
Окно твое выходит на восток,
Молчит и дышит из последних сил».

 «Иностранная литература»
№ 4,2008
Гунциг Т. Куру: Роман.

 «Вокруг него тесно сомкнул ряды уже знакомый ассортимент антиглобализма, всякой твари по паре: радикалы, сочувствующие левые, рабочий класс, безработные всех мастей, студенты, отбросы общества, университетская братия, анархисты в черном, панки в зеленом и красном. Время от времени над ними пролетал вертолет. Каждый раз все как один вскидывали кулаки, свистели, делали неприличные жесты.  Откуда ни возьмись, крепкие парни, много, не меньше сотни, в касках и перчатках, вооруженные кто чем – тут были и бейсбольные биты, и железные прутья, и дубинки, и нунчаки, – врезались в толпу, раздавая удары направо и налево. 
– Это передовой отряд сил особого назначения. Легавые в штатском, звери да и только, безбашенные, убийцы. Им самый кайф раскроить тебе череп. Смотри, что творится, этого они и добивались».
Шестеро молодых европейцев отправляются в Берлин в дни проведения там саммита «большой восьмерки». Слово, вынесенное в заглавие, означает редкое неизлечимое заболевание нервной системы, практически не встречающееся в наши дни. Им страдали племена, где было принято ритуальное поедание человеческого мозга. Бельгийский автор диагностирует именно это заболевание у современного общества, подразумевая, видимо, его людоедскую сущность и сам тот факт, что мир смертельно болен.
В наше время огромное количество информации, сваливающейся на человека и зомбирующей его, приносит ему неисчислимые возможности и одновременно – болезни. Одни «повернуты» на глобализации, другие – на антиглобализме и теории заговоров,  третьи - на эзотерике и т.д.
У Гунцига нет правых и виноватых, нет здоровых, все в одинаковом положении – все больны.

Хуаррос Р. Стихи.

 Перевод с испанского и вступление Эсмиры Серовой. Поэзия аргентинца Роберто Хуарроса (1925–1995) легка для восприятия. И в этом сложность, потому что называть стихами произведение, суть которого не скрыта традиционно за фигурой лирического героя, причудливыми метафорами и оттого необыкновенно прозрачна, непривычно.

«Мы черновик текста,
который никогда не будет переписан набело.
Со словами вымаранными,
повторяющимися,
неверно написанными
и даже с орфографическими ошибками.
Со словами надеющимися,
как и все слова,
но покинутыми здесь,
покинутыми вдвойне
на тяжеловесных, одеревенелых страницах.
И все же было бы достаточно прочесть этот грубый
черновик один-единственный раз громким голосом,
чтобы мы больше не ждали
никакого окончательного текста».

Лешневская А. Три «Гранде».

На примере трех русских переводов – Федора Достоевского, Исаака Мандельштама, Юрия Верховского – романа Бальзака анализируются разные подходы к переводу. Одни интерпретаторы стремятся добиться от иностранного текста максимально русского звучания.
Другие буквалистски следуют за автором («...мы категорически откажемся измышлять второй эпитет, если автор ограничился одним… мы категорически отвергнем такие синонимы в нашем родном языке, происхождение которых относится к эпохе более поздней, чем эпоха автора…»).
Третьи создают вариант компромиссный (этим отличалась советская школа перевода). В любом случае читателю переводной литературы не стоит забывать, что между ним и автором всегда присутствует еще один автор – переводчик. «Нет и не может быть двух одинаковых переводов даже тогда, когда они созданы в одну историко-литературную эпоху, в одной стране… За каждой интерпретацией оригинала стоит индивидуальность переводчика, его талант, его вкус, его литературный опыт и пристрастия, его критическое чутье и многое, многое другое, из чего складывается индивидуальность всякого художника», – точно заметила прекрасная переводчица Юлиана Яхнина.
 «Москва»
№ 4,2008
Варламов А. Булгаков. Роман-биография.

«…интеллигенция писателя превозносит, в церковной среде к нему относятся в лучшем случае с недоверием.  И нетрудно понять почему. С определенной точки зрения Михаила Булгакова можно рассматривать не просто как человека, вступившего на «чужую» территорию и написавшего среди прочих произведений гениальный, но при этом духовно «соблазнительный» роман о силе дьявола и слабости Того, Кто ему противостоит.
Дело сложнее и глубже: евангельская территория не была для Булгакова чужой, и за его биографией стоит судьба целого рода, который столетиями принадлежал Церкви, верно ей служил и который от нее не то чтобы отшатнулся и с нею порвал, но в той или иной мере от нее отошел».
Лауреат многих литературных премий взялся за нашего самого экспортируемого, «самого бесспорного и спорного» писателя. Получилось обстоятельно. И гармонично: современный прозаик касается личной жизни Булгакова, но не без смакования подробностей, рассказывает о творчестве, не прибегая к специальному анализу, неинтересному обывателю.

Бородин Л. «Манифестом распятых имен».  

Стихи о вере, России и нелегкой доле – быть патриотом.

«Патриотизм когда лишь фраза,
Под ней подпишется любой.
Любовью к Родине наказан
Я хитроумною судьбой.
Как будто некуда деваться,
Крестом проклятье сотворя!
Как просто было б расплеваться
И бойко двинуть за моря,
Где время вяло, бремя куце,
Где крест не тяжесть для души,
Где пистолеты продаются
Самоубийцам за гроши».

Пономарева Е. По ком звонит колокол: Статья

Уроки югославского кризиса. Фразой из Джона Донна названа статья о процессах, происходящих в последние два десятилетия на Балканах, результатом которых стало недавнее провозглашение независимости Косово.
«Для нашей страны «югославские уроки» несут особую информацию, так как балканская политика Запада отражает его глубинные геополитические интересы и принципы, определяющие его как глобальную субстанцию, в которой нет места ни России, ни Сербии, ни другим странам, имеющим собственное видение своего будущего».

«Нева»

№ 4,2008

Ширали В.Стихи

Виктор Гейдарович Ширали родился в 1945 году в Ленинграде. Автор шести поэтических книг.

Летучий голландец

Обезьянка на реях моего корабля
Сонька, светик, шустрица.
       Шустрится
И ладно
Голодранец. Голландец. Скелеты болят,
Но ведут мой корабль этим морем посудным.

Рудовозы и танкеры продираются сквозь,
Разрывая остатки моего такелажа.
Не заметят —
И ладно,
       как смакую я гроздь
Виноградную, винную.
Перезрела,
Но вяжет.

Нас и было немного.
Осталось
       чуть есть.
Гоп-команда. Надменных. Шуткующих принцев.
Сквозь века продирая
       поэзии честь,
Отбиваем шифровки кастаньетами пальцев.
Соня,
Срежь мне вон эту —
Отменная гроздь.
Уберечь виноградник, дуреха, не пробуй.
Но помедли.
По ягодке.
Вместе, но врозь.
Дни, нажитые в плаванье, станут изюмом.

Нас и было немного.
И есть ли в нас смысл?
Опостылела вечность —
       мы бьемся о время,
Сквозь века посылая шифровками
“СОС”,
Может быть, расшифруют.
Всё одно,
       не поверят.

Соня,
Срежь мне вон эту —
Отменная гроздь.
Уберечь виноградник, дуреха, не пробуй.
Но помедли.
По ягодке.
Вместе, но врозь.
Дни, нажитые в плаванье, станут изюмом.
 Чапкович В. Свое место: Рассказ
Действие достоверного и очень живого рассказа происходит по преимуществу в морге и на кладбище, местах работы Петра, главного героя. При этом никакого натурализма, никакого кладбищенского колорита. Обыкновенная и печальная история человека, который не умел сопротивляться обстоятельствам.
Но невозможно отделаться от ощущения, что автор навязывает читателю сомнительный вывод: простого деревенского парня погубили евреи. Сначала над бедно одетым и не очень образованным Петром издевался сокурсник Фима Ейнгорн. Затем «санитар морга, сокурсник, энергичный плут Лева Савицкий» втянул его в небольшой бизнес. Сам ускользнул, а Петра выгнали из института. Спустя годы тот же Лев Савицкий предложил простоватому бедолаге рискованную финансовую операцию. В результате Петра убили.
Грякалов А.Раненый ангел. Роман
«Странная вещь, непонятная вещь», – отозвался Белинский о повести молодого Достоевского «Хозяйка». Что сказал бы великий критик, прочитав роман господина Грякалова? Судите сами: «Евразийские персонажи братались с балканцами Павича и латиносами Борхеса. Воссоздавая энергетическую новоархаику, спекулятивной силушкой тешились василеостровские моги-матершинники – в начале века особо яровит гений местности бывших столиц. Сверкал меч - колдунец с лазерным наконечником – постранично крови было не меньше, чем содержимого в Неве и каналах…»
Галина Ребель. Черты романа ХХI века в произведениях А.Иванова и Л.Улицкой
Неожиданное сопоставление «Даниэля Штайна» Улицкой и «Золота бунта» Иванова. Автор находит убедительные аргументы. Важнейший из них – создание нового героя, определившее успех романов у читателей. «…На смену бравирующей своей отверженностью жертве, на смену «лишнему», «подпольному» – андеграундному – человеку в литературу вернулся деятельный, ответственный герой – а вместе с ним и несомненный в своей жанровой определенности роман…»
 «Новый мир»
№ 4,2008 
Соловьев С. Адамов мост: Роман

«Кто они, эти люди? Голые, нищие, с тазами в лачуге, куда собирают дождь. Выметут двор, застелют ковры, накроют землю, как свадьбу снеди, торт испекут, свечи зажгут, подарки тебе принесут: часики с плывущими дельфинами, ездили в город, может, лет десять как не были там, выбирали тебе их, думая о тебе, кто ты, как живут твои руки, сны. В лес ходили, собрали букет из павлиньих перьев, на долгую память, с открытыми, как на этих перьях, глазами, они меняют свой цвет от взгляда на них, от часа к часу. Кто эти люди, чужие, с которыми ты так счастлив, перемазанный тортом, верхом на слоне и под ним, оплетенный роем детей… И что твои города и страна, язык и книги рядом с этим живым бессловесным светом?»
Еще одно литературное путешествие по Индии – загадочной, манящей, завораживающей европейца и всегда остающейся для него непостижимой, другой планетой. Ее населяют гуманоиды. Несуетливые, гостеприимные и по-детски непосредственные.

Афанасьева В. Восхождение: Рассказ

«Так, я родила часа два назад, какая умница, успела четырнадцатого, в воскресенье, все, как хотела мама. С этими мыслями я забылась, а на рассвете меня разбудила та же старушка:
– Вставай, милая, пойдем.  Я встала: кружилась голова, подрагивали ноги, кололи жесткие лески швов. Старушка поддерживала меня под локоть, едва доставая мне до плеча. Мы дошли до угла. Огромная, залитая утренним солнцем дворцовая лестница, причудливо изгибаясь и сверкая только что вымытыми мраморными ступенями, вела на второй этаж. И я, засмеявшись, пошла по ней навстречу своей новой жизни, ведомая крохотным терпеливым ангелом».
Беременность и роды не часто попадают в поле зрения литературы. Рассказ натуралистический, но без устрашающих подробностей. Автор описывает деторождение как чудо, скрывающееся в повседневности.

Эпштейн Г, Зверкина Г. «Писатель И. Грекова = профессор Е.С. Вентцель»: Статья

Выдающийся математик Елена Сергеевна Вентцель и писатель И.Грекова, автор «Вдовьего парохода», «Свежо предание», «Хозяйки гостиницы» (по этой повести Станислав Говорухин снял фильм «Благословите женщину» и др.) – один человек. Благодаря основной профессии литературный труд никогда не был для ученого единственным или даже основным источником существования, а это давало ей «тайную свободу», о которой говорил Блок. Возможность писать сообразно своим представлениям, не так зависеть от советской конъюнктуры и требований извне. Поэтому даты публикации многих ее книг, которые она отказывалась править в угоду «партии», отделяют от периода написания десятки лет.
«Несколько журналов совсем было ее (повесть «Вдовий пароход») «взяли», но как только заходила речь о переработке, я говорила «этого я не могу», брала под мышку свое детище и уходила, даже с чувством облегчения – слава богу, не придется резать, кромсать по живому. Конечно, если бы я жила на литературные гонорары, я была бы сговорчивее…»
 «Октябрь»
№ 4,2008
Лукьянов А. Жесткокрылый насекомый: Повесть

 «Марину Васильевну разбудил даже не звонок в дверь, а последовавший за ним отчаянный перелай Капитоши, Чумки и Чапы, изолированных на ночь друг от друга на лоджии, балкончике и кухне. Глянув на часы – кому не спится в ночь глухую? – встала с постели и пошла к двери. 
– Чего над ребенком издеваешься, интеллигенция?
– Полную квартиру тварей всяких держишь, а сына на улицу гонишь! Не стыдно, мамаша херова?
– Вы в своем уме? – вспыхнула Марина Васильевна. – Я здесь больше десяти лет живу, давно можно было заметить, что у меня нет детей.
Все замолчали. За спиной надрывались собаки».
Фантасмагорическая повесть о любви к животным и сложных отношениях с человекообразными и между ними. На пороге квартиры одинокой защитницы животных Марины Васильевны, ненавидимой всем домом за то, что приваживает бездомную живность, неожиданно появляется ребенок, а затем и… дети. Причем их количество увеличивается с каждым днем в геометрической прогрессии…

Соколовский Р. Сатирикону» – 100 лет: Статья

«Это русский колорит:
На Руси уж так ведется,
Что зарезанный острит,
А повешенный смеется»
(Леонид Мунштейн).

К юбилею журнала  «Октябрь» публикует подборку произведений как сатириконовцев известных (Тэффи, Аркадия Аверченко), так и незаслуженно забытых (Георгия Ландау, О.Л. Д'Ора, Осипа Дымова).

Салимон В. Новые стихи

В детстве меня поразило открытие, что осень – это та же весна, только наоборот.

 

«Темно без лампы за столом,
но даже в сумеречном свете
я, ставя буковки углом,
счастливей многих на планете.
В кленовых листьях угадал
прообраз я гусиных лапок,
когда под стулом увидал
запропастившийся свой тапок.
В осенних сумерках со мной
все время происходит что-то,
но не спешу замок дверной
закрыть я на два оборота».