ПУБЛИКАЦИИ
В ЛИТЕРАТУРНО-ХУДОЖЕСТВЕННЫХ ЖУРНАЛАХ
«Дружба народов»
№ 6,2007
Абдиков Т. Разума пылающая война: Повесть
“Сложная, напряженная проза с глубоким проникновением в метафизический мир... Ее философия очень символична и касается трагических коллизий жизни... борьбы света и тьмы в человеческой душе” — так характеризует повесть ее переводчик, замечательный русский писатель Анатолий Ким.
Веревочкин Н. Белая дыра: Роман
Что такое “черная дыра”, мы более или менее знаем из книжек про космос и из научной фантастики. А — “белая дыра”?
Советуем поверить писателю — есть и такое явление. Вполне, кстати, земное — если не по происхождению, то по месту функционирования. Впрочем, можно и не верить.
Подсказка: к научной фантастике данное сочинение отношения не имеет. К книгам про космос, пожалуй, тоже. А дальше — решайте сами.
Квятковский О. Глазами евразийца: Эссе
Казахстан, древний и современный, советский и независимый, — в эссе и заметках Олега Квятковского, опубликованных под общим названием “Глазами евразийца”.
«Зарубежный роман»
№6, 2007
Чейз Дж. Х.Перстень Боржда: Роман
Перстень Борджа – что это? Изощренное оружие, великолепное ювелирное украшение, среди алмазов которого спрятана крошечная игла – резервуар с ядом. Первой жертвой этого изобретения стал сам мастер. Слушайте и вы узнаете, что стало с теми, кто вызвался завладеть изящной вещицей.
«Звезда»
№ 6, 2007
Дериева Р.Стихи
Реставрация чувств
Из сада в сад
переходя,
я не заметила дождя.
А он все шел, а он все лил
из всех
своих крученых сил,
из жил, веревок и жгутов,
из восклицаний “я
готов
усилья множить всякий час”.
Шел дождь, имея про
запас
воспоминаний на года.
Разбрызгивая поезда,
высоковольтные
столбы,
людей с судьбой и без судьбы...
Он был из плача, что
навзрыд
крушил бесчувствия гранит.
Кантор В. Гид: Сказочная повесть
И в небе и в
земле сокрыто больше,
Чем снится вашей мудрости, Горацио!
Шекспир.
“Гамлет”
Главный герой повести – Константин Петрович Коренев - главный научный сотрудник среднего института, который правительство давно грозилось закрыть. Коренев не лез в должности, с юности усвоив максиму Эпикура: “Проживи незаметно”. Отчасти так и жил. Ни в каких партиях не состоял, по тусовкам не шлялся, ни в какие международные советы не входил уже давно, на TВ не светился. И вот в один из обычных заседаний сектора заглянула секретарша директора и, извинившись, позвала Константина Петровича Коренева.
«Костя удивился и не сразу поднялся со стула. Так официально Кирилл его еще не вызывал. Они приятельствовали со времен аспирантуры. Им было уже по пятьдесят, но называли они друг друга по имени».
Проект щедринского градоначальника “сжечь гимназию и упразднить науки” в очередной раз волновал умы российских чиновников. Начинался этот грандиозный проект с “сокращения” малых институтов. Грозились уже года три, но пока институт существовал. И все жили сегодняшним, стараясь не очень думать о завтрашнем.
Панченко А. Николай I
Автор статьи рассуждает о времени правления Николая I. Царствование Николая закончилось в Зимнем дворце в ночь с 17-го на 18 февраля 1855 года, в Великом посту. И как он тяжело приходил на трон, так он тяжело с ним и расставался. Правда, болезнь была очень кратковременной, но он тяжело страдал. Умер он в первом этаже Зимнего дворца, а парадные покои его были в третьем этаже. Видимо, ему уже тяжело было подниматься, почему он и сделал себе этот маленький кабинет: железная кровать, солдатская шинель вместо одеяла — “строгая простота”.
Оглядывая русскую историю и думая о русских царях, за редкими исключениями приходишь к выводу, что все они были глубоко несчастны. Конечно, были среди них люди, которые обладали силой характера, которые смогли преодолеть и переменить свое собственное сопротивление веяниям века, ходу вещей, включая перемену быта. Таким был Петр Великий, прежде всего. Такой была Екатерина Великая, хоть и не принявшая официально этого титула. А все остальные — рабы своего высокого положения. Николай думал, что рабы — его подданные, а он был первый раб!
Чайковская И.Жизнь и приключения «человеков»: Статья
А вот Ирина Чайковская рассуждает в своей статье о жизни людей творческих - актерах. Размышления эти глобальны — о жизни, о смерти, о любви.
«Знамя»
№ 6,2007
Кибиров Т. Зарисовка с натуры: Стихи
“Из цикла
“Автоэпитафии”:
Прохожая! Пройди!
Чего теперь рыдать!..
А впрочем,
погоди ?
Вдруг выскочу опять!
Лиснянская И. Архив: Стихи
Лирический цикл Инны Лиснянской “Архив” предваряет стихотворение “Муза”. Вот ее портрет:
Без понятий о
быте
И сама налегке
Муза в модном прикиде
И с колечком в
пупке.
Бардодым Г. Мужская игра: Стихи
Завершают поэтический раздел номера стихи Глеба Бардодыма “Мужская игра”. И сами стихи при всей своей игривости скроены именно мужскою рукой:
Тропинка суха и
морозна…
Река по долине пустой
тяжёлою кровью венозной
течёт под
остывшей звездой.
Юзефович Л.Язык звезд: Рассказ
Герой рассказа Леонида Юзефовича исторический писатель Шубин в самую трудную для литератора пору, в 1993 году пытается продать рассказ о самозванце, неком Алексее Луцято, выдававшем себя за цесаревича Алексея, якобы избежавшего расстрела в Ипатьевском доме. Пока Шубин разрабатывает свой замысел, журнал, готовый принять его сочинение, самоликвидируется.
Чирвинская Н. Переселение душ: Цикл рассказов
Наталия Червинская представила на суд читателей цикл из трех рассказов “Переселение душ”.
“Молодой человек из Питтсбурга” приезжает в Москву, в дом, где четверть века назад он был зачат во время вечеринки по случаю отъезда его матери в эмиграцию. Там он встречается со сводными братом и сестрой, зачатыми в тот же вечер, а всезнающая мать повествует о том, как сложились судьбы участников той вечеринки.
Заглавный рассказ посвящен неприкаянному Сашеньке и преданно любящей его Женечке: даже в смерти он не волен избавиться от ее любви.
“Переводчик на Вавилонской башне” ? это рассказ о героине, которая показывает своему прагматичному до мозга костей кузену этнически пестрый Новый Орлеан.
Лавриненко А. Восемь дней до рассвета: Повесть
Герои повести "он и она" отверженные: их презирали в школе, во дворе, в любом коллективе жестоких сверстников. Они пускаются в долгое путешествие, чтобы проверить свои чувства: любовь их сблизила или эта отверженность?
Иванова Н. Сюжет упрощения: Статья
О взаимоотношениях гламура, глянца и серьезной литературы размышляет Наталья Иванова в статье “Сюжет упрощения”, помещенной под рубрикой “Критика”.
«Иностранная литература»
№ 6,2007
Хини Ш. Пересадка на кольцевую: Стихи.
«Чугунная
заслонка»
Мощь и величие мира заключалось
В чугунной крышке на верху
плиты.
Я был тогда мальчишкой в свитерке,
Любившим поддевать крюком
железным
Заслонку, раскаленную от жара,
И тяжелую, ее волочь
На край
печи. В разверзнувшей пасти
Сверкали красные клыки и алчно
Гудело пламя
ожидая пищи
Из черного ведра…
И вот я снова
Содвигаю с грохотом
заслонку ада,
Похожую на плоский диск земной,-
И, обмирая, ставлю вновь на
место
Кругляш чугунный.
Вороши в уме
Мерцающий в кромешной топке
уголь,
Смотри, как гаснут искры в зольнике.
Это стихотворение говорит о пристальном внимании Хини к вещам, окружающим человека, в особенности к тем, которые связаны с памятью и движением времени.
О' Дрисколл. Obiter Poetika: из записной книжки
Болджер Д. Улицы Марты: Рассказ.
Главная героиня – Марта – никак не может привыкнуть к жизни в доме престарелых: «Когда вам 91 год, поздно впадать в отчаяние и поддаваться панике». Но этот мир ей чужд. Она живет на страницах прочитанных книг, слушая роскошное безмолвие ночи…
Киган К.Рябиновая ночь: Новелла
«Издавна в этой стране обитатели каждого дома мыли ноги, тоже делают и сейчас, а потом выплескивают воду за порог, потому, что грязную воду оставлять в доме на ночь нельзя». Старики говорят, если оставишь, будет беда, а еще говорят, выплескивая воду нужно сказать: «ШОХАН!» - чтобы ненароком не задеть заблудшую душу или дух. В это верила и главная героиня новеллы – Маргарет Флакс. Она верила в приметы, сны. И однажды во сне увидела свою жизнь…
«Москва»
№ 6,2007
Матвеева Н. Где – то в переливчатой дали…: Стихи
Кто это выглянул
из метели?
И завернулся в нее скорей?
Только следы его проблестели,
Как
позолота от фонарей...
Кто это перемахнул заборы?
Взял освещенные окна в
шоры?
Сделал метель нежней?
3везды открыл над ней?
Чьи руки утром в
зимнем небе пишут
Без красок и холстов
Тем пламенем, которым пышут
Розы
шиповниковых кустов?
Кормашов А.Хождение по сухой реке: Повесть
В повести Александра Кормашева изображен северорусский фронтир глубокой старины. Хищные повадки, религиозные просветы. Ощущение, что Кормашев идет по следам Алексея Иванова, который в недавнее время реанимировал исторический жанр именно в таком экзотически-приключенческом повороте, с темной, но жаркой душевной жизнью.
Николин А.Посвященный: Рассказ
Рассказ Анатолия Николина — это нескладная, но зловещая история. Европеец отправляется в командировку в казахские степи и в одну безумную ночь общается с тутошним восточным интеллектуалом и аристократом, который к утру окажется зарезан. Ну и не жалко его — зачем ругал русских?..
«Наш современник»
№ 6,2007
Казинцев А.Возвращение масс: Статья (продолжение)
Я живу среди
народа и
постоянно общаюсь с народом.
М. Ахмади Нежад.
Из письма Дж.
Бушу
Он — один из нас.
Тегеранский ремесленник
об Ахмади
Нежаде
«Невысокий подбористый человек пружинисто шагает посреди толпы. Его окружают военные в экзотически броских мундирах, или ученые ядерщики в белоснежных халатах, или сельчане в серых хламидах восточной бедноты. Он неизменно в светлом коротком плаще, голова чуть наклонена вперед, глаза прищурены, усмешка в уголках рта.
Он похож на командира повстанцев, планирующего дерзкую операцию. На героя гумилевских “Капитанов”, того, кто
...бунт на борту
обнаружив,
Из-за пояса рвёт пистолет.
Менее всего он походит на президента исламской теократии. И, тем не менее, именно он, Махмуд Ахмади Нежад, возглавляет страну, которая в последние годы мощным рывком вышла в авангард мусульманского мира.
До сих пор мы говорили о массах, лишённых лидера. Более того — противостоящих правителям. Увы, это типичная картина. Нынешней весной европейские правящие элиты съехались в Берлин, чтобы с помпой отметить полувековой юбилей Евросоюза. Их встречали многотысячные демонстрации недовольных: половина населения объединенной Европы считает, что “Евросоюз не отвечает нуждам европейцев” (“Евроньюс”, 25.03.2007).
Еще более наглядно противостояние в России. Что заметно даже при просмотре московских телеканалов, откуда в последнее время бдительные редакторы изгнали чуть ли не всё, напоминающее о политике. Но каждая трагическая новость выталкивает на экраны растерянных, измученных людей — родственников жертв очередной катастрофы, матерей покалеченных в армии солдат, отцов похищенных и замученных детей. И сразу после этого в кадре появляются чиновники — откормленные, дорого одетые, невозмутимые: “Ничего страшного. Меры принимаются...”
Разумеется, с этими ничего “страшного” не случится! Их покой оберегают помощники и охранники. Они живут в ином, параллельном мире, а потому равнодушны к нашим бедам и надеждам — до бесстыдства!»
В результате автор приходит к выводу, о том какая власть нужна в России.
Гречко В. Нация и личность: Статья
В самом начале своей статьи Виктор Гречко задается вопросом: «Куда ведет нас политика демократов?»
К настоящему времени все большему числу людей становится ясно, что для России создается по западным рецептам виртуальная модель ее будущего как единственно возможная для нее в современных условиях. И авторы этой модели, и ее исполнители в различных областях нашей жизни стараются убедить народы России, и, прежде всего русский народ как державообразующую нацию, что в будущей истории страны для этой модели нет альтернативы.
Автор приходит к выводу о том, что людей хотят убедить в безвозвратности и бесследности дореволюционного, и советского прошлого. Трудом политиков во всех ветвях власти, подкупленные писателей, режиссеров, ученых, разного рода “шоуменов”, юродствующих на экранах и в эфире, роется пропасть между нашим давним и недавним прошлым и нынешней нашей жизнью. Даже все лучшее, чем славна наша история, литература, искусство и т. д., под пером новоявленных “авторитетов” искажается и очерняется. Все эти “реформаторы” понимают: чтобы быстрее переродить русского и советского человека, нужно в исторически короткий срок переделать, преобразовать его сознание, “доказать” ему, что вся прошлая история его страны — это цепь заблуждений и ошибок, которые привели к нынешнему его состоянию. Подъитоживая статью автор предлагает пути решения этой непростой ситуации.
Козлов С. Поэзия души: Статья
О Дмитрии Мизгулине можно сказать двояко: питерский поэт, югорский поэт. Но настоящая поэзия шире, чем региональная география, потому что в основе её лежит поэзия души. И это привлекает читателя. Секрет такого успеха прост: стихи Дмитрия Мизгулина доступны и близки всем, что бывает характерно только при наличии народности поэта, помноженной на талант и сакральное отношение к Слову.
Поэт впитывает в себя боль и радость, поражения и гордость своего народа, своей Родины. И говорит об этом так, что строфы его становятся не только близкими и понятными каждому, но всякий может произнести их, как свои. Этот поэт наделён особым видением мира и людей, что даётся от Бога и сродни пророческому дару, а прозрения его, облечённые в музыку слова, становятся достоянием читателей:
Смотри, из этого
окна
Ему видна была Россия,
Была судьба её видна...
«Нева»
№ 6,2007
Дмитриев В.. Стихи
В снегу
протоптана тропинка,
а он все падает с небес, —
летят безумные
снежинки
спелой судьбе наперерез.
И все ж — попробуй сфокусируй
хоть на
одной беспечный взгляд.
Сплошные точки и пунктиры
сквозь вечность к
Господу летят…
Лыжня вдоль Финского залива
слегка подтаяла с
утра.
…Стакан… бутылка из-под пива…
от мандаринов кожура…
крик
электрички… лай собачий…
луна, глядящая в окно…
Все в мире связано, иначе
—
все развалилось бы давно.
Русских А. Женщина, которая все делала не так: Повесть
Анна Русских проживает в Петербурге, о себе говорит коротко: “Я — Женщина”. В своей повести она рассказывает о женщине, Ольге, потерявшей мужа. Прошел год, а боль не унималась. Она уже не была такой жгучей и нестерпимой, как в первые дни после трагедии, но притупилась, словно приобрела хроническое, вялое течение. Выражение “время лечит” все еще не было для Оли актуальным, не верила она в это.
Лишь Интернет был ее спасителем! Толстым
рыхлым слоем информации, словно ватой, забрасывал он ее душевные раны. Но не
бескорыстно. Он сделал Олю зависимой от него, забирая почти все ее свободное
время, отнимая деньги, отнимая ее настоящую, пусть серую, однообразную, страшную
в своем обнаженном трагизме, но реальную жизнь!
К черту реальную жизнь!
Закрыться от нее занавесками, отключить телефон, запереть на ключ дверь! Не
видеть, не слышать никого! Только уютно светящийся, гипнотически манящий экран
монитора!
Мелихов А. Национальная терпимость – этический минимум или недосягаемая мечта?: Статья
Мы уже давно не мечтаем, чтобы люди, а тем
более народы любили друг друга — мы уже согласны, чтобы они друг друга хотя бы
терпели. Но терпимости и впереди что-то не видать, да и позади не
просматривается никакого золотого века…Терпимость слабо уживается с жаждой
людей, а тем более народов первенствовать и блистать.
Автор рискует
предложить общую формулу, и говорит о том, что терпимость несут в мир
победители, желающие спокойно наслаждаться плодами своих побед. Униженные же и
оскорбленные накапливают праведную ненависть, подкрепляя силы социальным
прожектерством, или попросту сказками о собственной избранности и
исключительности. Так было, есть и будет: слабые всегда будут завидовать
сильным, а побежденные ненавидеть победителей, находя утешение в наивных,
но очень действенных сказках: мы проиграли исключительно потому, что были
слишком добрыми и честными, а наши конкуренты наоборот — подлыми и
безжалостными.
Вывод: это изменить невозможно, так как потребность в
самооправдании принадлежит к числу базовых социальных инстинктов.
Выход,
который видит автор в увеличении количества толерантности в мире единственным
способом — уменьшая число людей, ощущающих себя побежденными.
«Октябрь»
№ 6,2007Гладилин А.Первая попытка мемуаров: Статья
В своих воспоминаниях Анатолий Гладилин, писатель, один из первых “шестидесятников” в литературе, отталкивается от мифа о своем поколении, вдохновляясь опровержением. Шестидесятые и стали человеческим лицом социализма – лицом молодым и честным, мечтательным и смелым, братским и жизнелюбивым. Поэтому миф о шестидесятых – это, прежде всего частная история, компанейские предания, шалопутные подвиги молодого человека. Гладилин смещает акцент с частного на общественное, с молодого дерзания отдельной личности – на старческое одергивание системы.
Абузяров И. О нелюбви: Цикл рассказов
В подборке рассказов “О нелюбви” Ильдар
развенчивает тотальность социальных норм. В рассказах Абузярова заметно усилена
социальная нота. Но манере своей писатель не изменил, поэтому острое социальное
суждение выражено тут в форме ассоциаций.
“Гламур в трущобах”. История о
девушке с обложки и о юноше с последней страницы” – это иронический подбор
картинок и деталей под актуальные представления о внешних признаках успеха или
отщепенства. Рассказчик вертит гламурного и антигламурного персонажей и так и
эдак, добиваясь – пересечения, понимания, одоления новой межсословной пропасти.
Но он лукавит. Его герои не разделены, а тождественны своей усеченной
духовностью, а настоящий подпольщик, настоящий антигламур – это, конечно, он
сам.
Неустроенный молодой писатель, думающий, куда бы повести свою красивую
гламурную девушку – изображенную на обложке тетради за тридцать пять рублей.
Этот писатель, нежный к тетрадке, эти персонажи, не сумевшие перерасти свои
социальные роли, этот несостоявшийся диалог и есть “нелюбовь”, о которой, “О
нелюбви”, написан и второй рассказ подборки.
Любовь, сексуальность и успех,
ставшие культом современности, – только ролевая игра. Писатель, гуляющий с
тетрадкой, как и, во втором рассказе, герой-любовник, от тоски придумавший
завладеть сердцем и мечтами девочки-проститутки, – это символы одиночества,
отщепенцы гламура, пригубившие актуального соблазна.
Грабарь Л. Театральный роман: Повесть
Повесть Грабаря предвещает сюжет
“Театрального романа” Булгакова. Рабочий Чашкин предлагает театру пьесу и
мгновенно попадает в террариум единомышленников. Хотя во времена Грабаря такого
выражения, конечно, еще не существовало. Но уже были поводы для сатирических
обобщений нравов мира искусств. По прочтении повести все игры с читателем,
так любимые постмодернистами, вдруг кажутся безнадежно сложными, трудоемкими и
даже не нужными. Только потому, что игра с читателем, которую предлагает Леонид
Грабарь, проста до недозволенности, излишне открыта. “– А при чем же тут
название вашей повести? При чем же тут “Жемчуга от Тет-а-тета”? – …Чтоб привлечь
ваше внимание, любезный читатель. …Догадайтесь сами”.
Именно такой диалог с
читателем и раскрывает поразительное чувство юмора писателя, его умение шутить и
с читателем, и с критиками, и с самим собой. И в данном случае наивность,
которой дышит повесть, играет на руку ее сатирической цели. Как и в случае
сопоставления с “Театральным романом” Михаила Булгакова.
Солоух С. Щук и Хек: Повесть
Повесть с отчетливо пародийным названием
“Щук и Хек”начинается смешно и бессердечно. В духе дразнящегося
гротеска, надувающего уморительные пузыри из жвачной риторики нашего советского
прошлого. Показательные мальчики, пародийные потомки Чука и Гека, и прочих
советских мальчиков и пионеров, Щук и Хек сначала выглядят уродливыми
воплощениями морали тоталитарной эпохи. Но семейная драма, разыгравшаяся в
рамках видимой государственной необходимости, вовлекает аллегорические фигуры в
борьбу и боль жизни, пусть и выписанную в духе пародийного сгущения.
Щук и
Хек проходят путь от игры в реввоентрибунал до морального самострела. Духовное
взросление, искаженное риторикой системы, живое чувство вины, ставшее средством
стратегических манипуляций, справедливость, легшая в основу беззакония, – эти
мотивы создают в повести эхо Платонова. Но пафос Солоуха злее, сатиричней,
откровенней. Актуальное лекарство против возрождающегося бреда о государственно
мотивированной морали, системно гарантированном подвиге, подозрениями
укрепленного братства.
Мелихов А.Острова, которых нет на карте:
Рецензия
Александр Мелихов, рецензируя книгу Сергея Чупринина
“Русская литература сегодня”, отдает должное основательности работы
критика, обилие материала и серьезности подхода к предмету исследования, но при
этом вдруг обнаруживает, что в своем стремлении быть объективным Сергей Чупринин
не защищает русскую литературу. Она же в этом, без сомнения,
нуждается.
Вторая часть книги “Русская литература сегодня” - “Жизнь по
понятиям” - отчетливо дает понять, по наблюдению Александра Мелихова, что в
современной культуре изощренный комментатор давно вообразил себя не только
умнее, но и значительнее невежды-творца. И такой комментатор, будь то критик,
журналист, “книжный критик”, становится диктатором, “законодателем мод”. Такие
критики подавляют автора, не только навязывая ему свои условия игры (указывают
на то, что модно или просто востребовано), но и в целом превращая его в
марионетку. Автор порой нужен уже номинально, ведь сегодня важен не текст, а то,
что о нем напишут, как его расцветят для общественности. Чупринин не восстает
против неизбежного, но и не закрывает глаза ни на “русский пиар”, уже давно
превзошедший в бесстыдстве самую лизоблюдскую советскую критику, ни на обилие
направлений, не обеспеченных полноценными произведениями. И ведь последнее
особенно показательно. Действительно, если важен не текст, а его презентативная
“аннотация”, то тогда и необходимости в тексте нет. Оттого и появление такого
феномена, как “описания островов, которых нет на карте” (метафора автора
рецензии), никого не возмущает. Но у Александра Мелихова подобное положение
вещей вызывает негодование. И он настойчиво об этом говорит.
Так получается,
что настоящую литературу принижают “пастыри из гламурных органов”. Те, кто
поддерживает странную тенденцию: “в русскую литературу сегодня легче попасть не
через произведения, а через пышные, желательно малопонятные заявления и жесты,…
иногда сводящиеся к отдельным скандальным выходкам по разрушению и порче чего-то
почитаемого”.
Лесин Е. Басинский, Путин и будуары:
Рецензия
Рецензия на книгу Виктора Пеленягрэ
“Как упоительны в России вечера”.
Евгений Лесин пытается
вместе с читателем разобраться в том, где же проходит граница между “плагиатом”
и “постмодернизмом”. Виктор Пеленягрэ, не раз обвинявшийся в том, что
“обкрадывал мертвых поэтов”, на деле всего лишь очень активно использует поэтику
постмодернизма. Доказывая это, автор рецензии приводит сравнения стихотворений
Пеленягрэ с “источниками” - произведениями Андрея Туркина, Осипа Мандельштама,
Сергея Есенина…
Но то, что строчки у сравниваемых поэтов часто похожи друг на
друга, как две капли воды, отличаясь лишь одним словом, придающим стихотворению
современное звучание (грамматической формой ли, современным содержанием или
символами времени, как “Путин”, к примеру), не дает покоя. Впрочем,
оговаривается Евгений Лесин, в результате получается “гламурненько”, а значит,
востребовано. Следовательно, поэта оправдывает такой “куртуазный
постмодернизм”.
Галиева Ж.Поэзия. День восьмой: Эссе
Название
эссе Жанны Галиевой “Поэзия. День восьмой” кажется очень простым. Действительно,
рассказывая о ежегодном Дне поэзии, отмечаемом в 8-й раз, казалось бы, чего
проще назвать материал именно так. Но в том-то и дело, что этот ход стал
удивительно благодарным приёмом. “День восьмой” и волей обстоятельств, и волей
автора превратился в метафору. День поэзии растянулся на целый месяц, а оттого
получился более чем насыщенным. Он подарил новый проект (конечно, не
единственный) “Чернышевский. Смотр поэтических групп”, сама идея которого свежа
и интересна. Современные поэты, по замыслу устроителей, “оправдывают” поэзию
перед Н.Г. Чернышевским, выносившим в свое время этому виду словесности строгие
и, как сегодня очевидно, смешные и малокомпетентные вердикты.
Найман А. Вот ты, вот я:
Стихи
Родина
Тьма с тобой не темна, и
ночь - как день.
Гавань восторга равных и дружбы лучших,
в ушко иглы
псевдособорной вдень
солнца струну, потусторонний лучик,
им
прострочив, брызни водой на швы
и, по наитию наколов булавки,
вышей по ним
серебряные ковши,
единорогов, клешни и кошачьи лапки.
Белую с черным
юной зимы парчу
вытки – и пестрые юного лета ситцы.
И подтверди: оказалось
нам по плечу
здесь задышать, забормотать, родиться.
Ты – это то,
перешептываются об
чём озабоченно тучи, колосья, старцы,
в строй
становясь, чтоб идти в слепоту и озноб:
как им надолго с тобой предстоит
расстаться.
Свет без тебя – что? камень? ткань? –
если уже на твоем не
играет шпиле,
не подсиняет даль, не румянит рань,
не золотит над марсовым
полем пыли.
«Роман газета»
№ 11,2007