ПУБЛИКАЦИИ
В ЛИТЕРАТУРНО-ХУДОЖЕСТВЕННЫХ ЖУРНАЛАХ
«Дружба народов»
№ 9,2007
Каримова А. Человек — это больше, чем тело, страна и планета...: Стихи
“Восточный базар цветастый, разноязыкий мне снится и снится”, — признается Алена Каримова. Но и “время масленичных блинов” она ждет с детским нетерпением… Из русско-татарских истоков рождается ее прелестное признание:
“Думалось:
тридцать лет — это край вселенной. Звали меня
Аленой и звали Леной. И та —
эти буквы в паспорте — А-л-и-я – тоже вроде бы я… Несомненно, я”. Такая точная и
живая интонация доступна только истинному поэту.
Восточный базар цветастый,
разноязыкий
мне снится и снится… и стены дворцов великих,
бесстрастные
муэдзины и минареты,
но вдруг просыпаюсь от мысли дурацкой: “Где ты?”
А
вот уже, видишь, Венеция. Маски страшной
оскал, и томленье, и сладость, и
стыд вчерашний…
В гортани звук, зарождаясь, дрожит упруго —
какое
слово расхристанное — “подруга”.
“Моя” ты не скажешь — твоих в этом мире
нету,
но делишь со мной аномальную зиму эту.
Все страсти-мордасти, все
вечные безделушки,
по встречной мчишься в жестяной своей игрушке,
куда
тебя понесло-то об эту пору —
чего ты сбегаешь подобно лжецу и вору?..
Зима, дорогой мой, плюс ночь — это тьма в квадрате,
Чего уж чего, а
тьмы нам на свете хватит.
Поэтому круглый год я желаю лета,
но лишь по
орбите и может летать планета.
Курносенко В. Неостающееся время: Рассказы
Семь рассказов. Семь судеб. Очень разных. Очень трудных. Порой трагических. И тем не менее — светлое чувство надежды на спасение души.
Садулаев Г. Учение Дона Ахмеда: Повесть.
Остроумная, ироническая, но одновременно серьезная книга, созданная убедить читателя, что «сказки про злых и беспричинно жестоких чеченцев, которые век от века ползут на берег и точат свой кинжал, чтобы отрезать кому-нибудь голову» – выдумки. Вместо этого кровавого стереотипа автор предлагает другие, может быть, не менее стереотипические, но зато совершенно безобидные утверждения – об уважении старших, о гостеприимстве, о почитании родственников. Сюжет таков: писателя Зелима однажды вечером похищают представители чеченской мафии. И везут к «крестному отцу» – всемогущему Дону Ахмеду. Ахмед – это одновременно мафиози Дон Корлеоне и благородный рыцарь Дон Кихот. Правда, методы, направленные «на благо людей во всем мире», – неординарные: так, например, его синдикат печатает фальшивые доллары для подрыва «финансового могущества американского империализма и мультинациональных корпораций». Есть у Дона идея глобальнее – собственная концепция истории государства Российского, где чеченцам отводится особая роль. Как всякий «дон», Ахмед понимает, что жизнь его может оборваться неожиданно, поэтому спешит поделиться с писателем Зелимом накопленной мудростью и знаниями, чтобы тот запечатлел услышанное в книге.
Лавруша А. Софико: Повесть
Можно ли построить дом из историй, а истории — из музыки? Можно ли выразить в слове то, что в обычной, будничной речи — не выразить словами. В яркой пластичной прозе Аси Лавруши из Санкт-Петербурга явственно звучит музыкальная тема: “о скрытых в душе широких черных горизонтах, осветить которые способна только звезда подлинного чувства, и о чьих-то монументальных судьбах, вмещавших в себя помимо войн и революций, неугасимую любовь…”
Басовский Н. Мудрость приходит с болью?: Стихи.
Таинственный
процесс, когда идут стихи,
симфония растет, рождается пейзаж,
снимается
кино – а зримы пустяки:
палитра, объектив, клавир да карандаш.
Наум Басовский – из тех редких сегодня поэтов, кто пишет, не экспериментируя с рифмой или размером, без сложных метафор и с трудом расшифровываемых аллюзий. Но благодаря этой простоте «пустяки» в его стихах приобретают особую отчетливость – они «зримы» и даже слышны:
Я люблю одиночные
звуки –
стук упавшего яблока слышу
или капель тяжелые стуки
после ливня
о гулкую крышу.
Корни такой образной осязаемости очевидны – современный поэт не свободен от влияния классиков – на ум приходят стихи Бунина, бессмертное «Шепот, робкое дыханье, трели соловья» Фета. Но несвобода – здесь знак мастерства, не имеющего ничего общего с эпигонством.
Горюхина Э. Инвестор пришел в деревню: Очерк
В очерке – два варианта развития этого сюжета. В Поповку пришли «ученые люди», осознающие социальную ответственность бизнеса перед народом. Поповка, конечно, не превратилась в Эдем, но жизнь с приходом бизнеса стала налаживаться, работа пошла, зарплаты выросли.
Деревне Кугеево повезло меньше. Земли, принадлежащие местным, приглянулись крупному агрохолдингу... С тех пор кугеевцы ведут с инвестором неравную борьбу, поскольку в распоряжении холдинга еще и административный ресурс.
Для человека, знакомого с российской действительностью, оба сценария хорошо знакомы. И заздравное описание процессов, происходящих в Поповке, равно как и инвективы в адрес руководителей холдинга, особых эмоций не вызывают. Но что действительно берет за душу, так это подробное описание жизни в деревне, о которой городские жители имеют в основном весьма расплывчатое представление, укладывающееся в формулу «деревня спивается и вымирает». А деревня живет. И как она живет, кто в ней живет, на что, как деревенские дети ходят в школу (нередко преодолевая, как и в стародавние времена, многокилометровое бездорожье) – очень интересно.
«Звезда»
№ 9, 2007
Крыщук Н. Три доли: Повесть.
«– Посмотри, милый. Ты же взрослый! «Взрослый» не произвело на Алешу никакого впечатления. Он давно знал наизусть все мелодии взрослой речи. Эта означало: «Отстань, моя радость. Лети в жизнь сам».
Алеша едет на юг с отцом, потому что всегда занятая и увлеченная чем-то мама не может оставить без присмотра новых подопечных: розовую лягушку и аксолотля. С папой весело: он все время шутит, за словом в карман не лезет. Оно и понятно: – слово – главное папино занятие. Григорий Михайлович – филолог, в будущем – профессор. Отпуск на море – редкий случай, когда папа уделяет ученым изысканиям чуть меньше времени, чем ребенку? В Алешиной интеллигентной семье все заняты и очень одиноки. Жизнь потрачена на самосовершенствование. И в этом процессе родным места не было. Повесть «об одиночестве втроем» крепко берет за совесть. Честное слово, заставляет оглянуться вокруг. Лишний раз пойти с ребенком в зоопарк. И понять, что здесь всякий раз не лишний.
Кантор Ю. Диалог с прошлым: Статья
Кто не забыт и что не забыто? «Постепенно осознание того, что без прошлого нет будущего, произошло», – сказал автору очерка польский режиссер Анджей Вайда. Насколько глубоко это осознание, Юлия Кантор пытается разобраться, беседуя с чиновниками, историками и другими жителями Эстонии, Польши и Германии. Как содержатся мемориалы, посвященные Второй мировой войне, в том числе – советским солдатам? Везде ли работает «эстонский сценарий»? И насколько инцидент с переносом памятника Воину-освободителю репрезентативен с точки зрения общеэстонских настроений? (Например, заведующая отделением славистики филологического факультета Таллинского университета Аурика Меймре считает: «растиражированная СМИ идеологема, что к Солдату на Тынис-мяги пришли только русские, нанесла большой вред».) Какова позиция России? Что она делает для сохранения своего прошлого на территории других стран? В статье содержатся порой нелицеприятные ответы на эти вопросы.
Новикова О., Новиков В. Эмоции не забудь!: Статья
Современной интеллектуальной литературе есть чему поучиться у масскульта, рецепт успеха которого заключается в трех «С»: «секс», «страх», «смерть». «Тривиальная литература эксплуатирует в качестве своего материала основные человеческие чувства», «доставая» читателя эмоционально. Элитарная же словесность эгоистична: творцы часто забывают о широкой публике, предлагая аудитории книги, в которых только одна, да и та не интересная ей эмоция – авторский нарциссизм и амбициозность. И пока писатели-интеллектуалы не научатся вкладывать в свои труды понятные читателю чувства, а также демонстрировать, что и «писатели чувствовать умеют», их опусы будут пылиться на полках книжных магазинов.
«Знамя»
№ 9,2007
Чухонцев О.Стихи
Новое стихотворение Олега Чухонцева, лауреата национальной премии “Поэт” нынешнего года.
Господи, говорю,
неужели Ты здесь, неужели
шанс даёшь, вот и парки Твои поустали,
поди,
пряжу прясть незаметную - разве она не прореха ль? –
но подруга со
мной, на заре Ты ее не буди,
на заре она сладко так спит, и трамвай уехал
Зорин Л. Выкрест: Роман
Роман-монолог представляет собой дневник, написанный от лица приемного сына Максима Горького, того самого выкреста – урожденного Ешуа Заломона Свердлова (старшего брата Якова Свердлова), ставшего при крещении Зиновием. А после усыновления – Зиновием Алексеевичем Пешковым.
Зиновий Пешков – фигура легендарная. Свердлов-Пешков родился в Нижнем Новгороде.В юности покинул Россию, долго скитался по свету. Стал генералом французской армии, другом еще одной легенды – Шарля де Голля. Покорил «прекрасную Францию» – она признала заслуги неродного своего сына, наградив его орденом Почетного легиона.
Биография Зиновия полна захватывающих событий. Ему есть что рассказать. О себе: «Все, что я делал, и все, чем я жил, было переполнено жгучей, близкой к исступлению страстью. Она и превратила в роман всю мою жизнь, и прежде всего в роман с этой жизнью ». О брате, «мечтавшем уничтожить мир, который обрек его на изгойство». Об обожаемом Горьком, «взиравшем, как мудрый дед, на все человечество». О России: «Но еще больше меня сокрушала ее мазохистская наклонность к самодержавной тирании. Мне чудилось, что мое отечество будто выращивает себе деспота, который однажды его насилует».
Галина М. Инфракрасный зрачок: Стихи
Знаешь, когда я
вот так стою, вслушиваясь во мрак,
а надо мною узкой листвой осокорь
дрожит
месяц выходит из пруда, неся луну на руках,
чёрные корни
ворочаются в пыли,
меня охватывает какой-то непонятный страх,
что мы
не одни в пределах этой земли.
Бартов А.Запад и восток: Статья
“Запад и Восток” Аркадия Бартова ? диптих, где “Запад” ? это эссе о “двух великих исторических мифах в русской культуре” (имеются в виду Пушкин и Петербург), а “Восток” ? пастиш, основанный на китайской культуре.
Симонова Д. Сети: Рассказы
Рассказы Дарьи Симоновой под общим названием “Сети” о таинственных, порой почти неправдоподобных странностях, о пресловутых “скелетах в шкафу”, так часто скрывающихся в глубинах семейных историй.
Квадратов М. Браслетик из волчьей ягоды: Стихи
Поэт Михаил Квадратов впервые выступает на страницах журнала с подборкой стихотворений “Браслетик из волчьей ягоды”:
беда – дожди и
жолуди – такое лето
и нам собаку не понять – мы были дети
и ты болела,
пела и плела браслетик
из волчьей ягоды и бересклета
Тагиль Д. Синяя надпись: Рассказ
Рассказ “Синяя надпись” ? детективная фантазия с мнимыми убийствами, в которых признаются друг другу случайные собутыльники.
Фридкин Д. Пимен еврейского происхождения: Статья
Небольшая статья Владимира Фридкина “Пимен еврейского происхождения” рассказывает о голландском купце Исааке-Абраме Массе, оставившем записи о царствовании Бориса Годунова. Опубликованные лишь в конце ХIХ века, они полностью совпадают с версиями Карамзина и Пушкина о тех годах нашей истории..
«Иностранная литература»
№ 9,2007
Момо Капор. Зеленое сукно Монтенегро: Повесть
Сербский автор посвятил книгу памяти
другу и большому писателю Зуко Джумхура, с которым в конце 60-х они
сочиняли сценарий фильма с одноименным названием. Фильм не состоялся, но
сценарий много лет спустя Капор превратил в увлекательное повествование,
действие которого разворачивается в нескольких временных пластах
одновременно.
В 60-х годах ХХ века (Капор описывает историю создания
сценария, и героями повести становятся и он сам, и его друг). В июле 1876 года,
когда в битве при Волчьем доле черногорцы разбили турецкую армию под
предводительством Осман-паши Сархоша. Турецкий офицер попал в плен. Некоторое
время он провел в столице Монтенегро, Цетинье, запивая горечь поражения
шампанским, флиртуя с дамами и проигрывая собственную, но обесчещенную
поражением и тяготящую его жизнь в покер.
Сначала в виде намеков – «В работе
над «Зеленым сукном Монтенегро» я невольно представлял христианскую сторону –
рассказывает автор - а Зуко – мусульманскую!», а затем совершенно отчетливо –
«Некоторое время я состоял при командующем герцеговинскими войсками генерале
Грубаче. Я познакомился с кровавыми рейдами кавалерийской бригады турок «Зуко
Джумхур». Я молил Бога, чтобы Он не дал мне попасть в их руки?»
В книге проявляется и третье измерение – время недавних гражданских войн на
территории бывшей Югославии, до которых Зуко Джумхур не дожил, но через которые
автору повести пришлось пройти.
Стасюк А. Ночь: Пьеса.
Действие этого «славянско-германского
медицинского трагифарса» происходит в благополучной Германии и безымянной
славянской стране. Горячие славянские парни грабят ювелирную лавку зажиточного
бюргера, и угоняют его машину. Но он успевает подстрелить одного из воров.
Славянин умирает. Немец с сердечным приступом попадает в госпиталь. Чтобы спасти
его, врачи пересаживают ему сердце убитого угонщика. Несмотря на
зыбкое положение героев – один в больнице, второй – в могиле, они умудряются
общаться. Тело убитого беседует сначала со своей душой, а затем – с новым
обладателем сердца, а тот – и с врачами. В ходе этих разговоров выясняется
следующее.
Во-первых, оказывается, славянские страны по инерции, сообщенной
им еще во времена соц.лагеря, страдают по отношению к России комплексом
неполноценности: «А вот в русского тот стрелять бы не решился? Русских они
боятся? Кое-кто из них хотел бы походить на русских? Да куда им? Русским быть
трудно?».
Во-вторых, открывается жалость, с которой, по мысли автора, о
славянах думают жители благополучной Западной Европы: «Ах, бедные, бедные
славяне. Вынуждены продавать поджелудочные железы и печень, чтобы сохранить свою
самобытную культуру и загадочный язык». Пересадка сердца – вещь посильнее
переселения душ.
«Наш современник»
№ 9,2007
Проханов А. Экстремист: Роман
Шефом корпорации «Инновации - ХХI век» был
Сарафанов Алексей Сергеевич. Сферы деятельности корпорации широкие - это военные
поставки, руководство производством аммиачного завода, финансирование воспитания
в спецшколах еврейских детей-гениев, участие в работе Еврейского конгресса и др.
Время требует от управляющих корпорацией новых подходов и технологий, но основа
этого управления – та база, которая осталась после разгрома великой страны
- Союза.
Сарафанов сохранил, спас и разыскал множество изобретений, идей,
технологий, проектов, конструкций, небывалых чудес техники, программы
«Бессмертие», «Геном человека» и многое другое, что он объединил в
коллекции, которая называется «Русская цивилизация» и хранится на дискетах
в тайном сейфе.
Для осуществления идеи возрождения России нужны преданные
люди. Сарафанов встречается с давним другом, писателем Заборщиковым и убеждает
его, что воскрешение Родины возможно. Это подтверждает искусственно выращенный с
помощью секретных русских технологий «живой бриллиант». Исполненный Божественной
благодати – биокристалл, обладающий интеллектуальными качествами, способен
воскрешать любую материю, а также воздействовать на духовную сферу с помощью
обращенной к нему молитвы.
Но силы зла пытаются помешать процветанию могучего
государства. Их задача- закабалить и уничтожить. Оснащенные знаниями по
антропологии человека, психологии «массовых психозов», «теорий образов», они
воздействуют на общество «организационным оружием». Именно этим
«оргоружием» был истреблен Советский Союз. Сарафанов собирает людей вокруг идеи
спасения России, строительства «Пятого царства», и если понадобиться, даже ценой
собственной жизни. Один из таких соратников - атаман казачьего братства
Вуков.
Но Россия уже не та. Столица государства Москва - город, который
затягивает в себя народы, языки. Верования, рождает загадочное народонаселение,
похожее на обитателей Вавилона. Сарафанов чувствует бессилие человека,
возмечтавшего о Рае Земном.
«Москва»
№ 9,2007Молева Н. Первый генералиссимус: Роман
«Частенько князю Юрию Федоровичу Ромодановскому толковать с будущим государем Петром Алексеевичем приходилось. Частенько?» В этих диалогах с царем-реформатором, которого «первый генералиссимус» Ромодановский без страха и стеснения поучает, наставляет, рассказывая о событиях прошлого и комментируя настоящее, вырисовывается большой период российской истории – от Смутного времени до событий Петровской эпохи. В романе русская история – личная история русских самодержцев.
«Новый мир»
№ 9,2007
Губайловский В. Камень: Роман
Роман - фэнтези, содержащий ряд образов,
развернутых в философские метафоры, - в частности, образ каменного города,
который стоит в пустыне на скале, изрытой каменоломнями, заполненной водой и
собственным светом, старого книжника, вступившего в спор с Богом,
мальчика, одаренного способностью постигать закрытую от людей жизнь камня и
времени, древнего старика, последнего из племени кремневых людей, которые
миллионы лет бились над тем, чтобы создать “жизнь подлинную, то есть такую,
которая уже не зависела бы от ее создателей” - создать человечество.
«Гора
называлась Сан-Педро. Город назывался Сан-Педро. И река, которая уходила прямо
под гору, называлась Сан-Педро. А на площади, на вершине горы, стоял собор
Святого Петра с высокой белой колокольней». В городе жил мальчик Мигель. Его
лучшими друзьями были Елисео – чудаковатый собиратель старинных книг, и древний
старик по имени Мануэль.
Мигель, как и все мальчишки Сан-Педро, мечтал
попасть в катакомбы, располагавшиеся под городом, но в отличие от
сверстников совсем не боялся остаться в темном подземелье. Однажды
Мигель заблудился в катакомбах, и от смерти его спас Мануэль, кровно связанный с
каменным подземельем.
«Камень» – красивая притча о возникновении жизни,
привлекательная не своей оригинальностью – по версии, изложенной в романе,
человечество создали каменные люди, до сих пор существующие глубоко в недрах
земли, – но выверенной плавностью эпической интонации.
Лекманов О. Из дембельского альбома: Рассказы
О современной русской армии - собрание коротких рассказов-портретов, то есть типов характеров, ситуаций, рисующих жизнь современной армии изнутри. Тональность повествования: “Уже на гражданке, запоздало обливаясь холодным потом, бывший младший сержант Гайнутдинов часто спрашивал у себя: “Что меня все-таки спасло там?” Со временем он сформулировал и ответ: двухгодичное и абсолютно полное отупение всех чувств, и как следствие — отсутствие страха перед завтрашним днем, перед следующим часом, минутой, секундой…”
Капустина В. Живите долго: Рассказ
Это рассказ о том, как в девочке зарождается женщина и как потом, через много лет в этой же, но постаревшей девочке женщина заканчивается, а главное, о том, как и чем крепится к этому процессу в человеке собственно человеческое.
Жолковский А. "Хорошо!" Виньетки: Рассказы
Собрание коротких рассказов, написанных
известным филологом в традиционной для отечественной литературы
тональности лирико-автобиографической прозы, но только – это уже добавление
Жолковского – прозы размышляющей и, соответственно (уже по традиции европейской
литературы) содержащей непривычную дистанцию между автором и
автором-повествователем:
“Хотя у нас было много общего — взгляды, приятели,
его жена, — мы не были знакомы и никогда не встречались.
Днем его не бывало,
и я приходил регулярно, но в его кабинет не лез, довольствуясь гостиной с
раскладным диваном, видом на Москву-реку, и ванной. Эта квартира была еще одной
калиткой в стене, тайным укрытием, смотровой площадкой.
Однажды сквозь
шум заключительного душа хлопнула входная дверь. Намечалось аристотелевское
узнавание — в мопассановских формах. Я уже готовился предстать его хозяйскому
взору в своей беззащитной наготе, когда послышалось ее нервное, но не более, чем
всегда, сопрано:
— Борька, ко мне сейчас не заходи!..
— Хорошо!
Я
скользнул в гостиную, оделся и мимо кабинета быстро прошел к выходу.
Знакомство в каком-то смысле состоялось и, даже оставшись заочным,
обнаружило свой джентльменский
характер”.
Каграманов Ю. “И кружится ветер на пути своем…” О наследии
Питирима Сорокина: Статья
Пораженный основательностью и
значительность изданной недавно в России “Социальной и культурной динамики”
Питирима Сорокина - “прочитав первые несколько десятков страниц, я испытал
некоторое изумление, имеющее нечто общее с изумлением ученых, впервые
обнаруживших в вечной мерзлоте гигантские следы какого-то доисторического
существа.
Произвел впечатление равно охват материала и глубина его
проработки” - Каграманов делает в этой статье попытку предельно кратко, и при
этом, не упрощая, изложить суть концепции социолога и философа, и начинает,
естественно, с начала: “Динамика социальной и культурной жизни состоит, по
Сорокину, в последовательной смене и, отчасти, сосуществовании различных типов
культуры (поэтому в названии его книги культурное следовало бы, наверное,
поставить впереди социального).
Каждый тип культуры (понятие, весьма близкое
шпенглеровской “душе культуры”, хотя последнее выражение Сорокин почти не
употребляет) связывает воедино сознание и подсознание, индивидуальные побуждения
и социальное поведение, логику и психологию, понятия о вечном и временном,
искусство и науку, систему истины и вкусы, экономику и демографию, юридические
понятия и политические представления, и так далее. Одни связи здесь —
жесткие, другие — более свободные, но прослеживаются всегда и всюду.
…”
Маркелов Н. Где расцветает в горах воинственный разбой:
Статья
Статья о “кавказских пленниках” в литературе и
жизни, на материале пушкинской поэмы, прозы Лермонтова и реальных ситуаций из
истории кавказских войн, которые вела Россия в начале ХIХ века; в частности,
рассказывается о пленении Шамиля и о его жизни в Калуге.
Дьякова К. Читательские заметки на полях Empire V: Статья
Автор статьи прослеживает эволюцию концепции Пелевина о современном мире и человеке. “Empire V” Виктора Пелевина —это книга, балансирующая на грани цинизма и лирики. Правда, цинизм и лирика здесь не вполне сбалансированны. Поначалу повествование шокирует именно уничижением человека. Книга удивит даже того, кто уже неплохо знаком с философией Пелевина. К тому же произведение совершенно определенно отсылает к написанному ранее роману «Generation ‘П‘». Во-первых, очевиден параллелизм названий. Во-вторых, дано пространное толкование мыслей, озвученных в «Generation ‘П‘»
Разумов П. Завораживание словом: Статья
“Как бы
мы ни относились к “преемственности”, всегда есть форма, словарь (в
известном смысле общий, языковой), метафора и рифма, синтаксис: способ стяжения
слов, где звуковое колебание и смысловые миги приобретают статус письма,
повествовательного единства, — все это неизменные или необходимые приметы
поэтического. И это достается в наследство…” - так определяется автором
“поэтическая среда”, в которой живет “речь” поэта, как “художественный акт или
жест”, собственно и определяющий поэтическую индивидуальность наблюдения за
поэтическим словом в “речи” Михаила Кузмина, Велимира Хлебникова, Николая
Кононова, Николая Олейникова и других.
«Октябрь»
№ 9,2007Афлатуни С. Пенуэль: Повесть
Сухбат Афлатуни,
что в переводе с арабского означает «Диалоги Платона», – псевдоним философа и
писателя Евгения Абдуллаева. От обладателя такого неординарного псевдонима
прозрачного сюжета ждать не приходится. И действительно. Сюжет прост лишь на
первый взгляд.
В Ташкенте живет древний старик Яков, и время от времени ведет
со своим тезкой и правнуком беседы о прошлом. А правнук, записывающий эти
истории, в свою очередь, рассказывает прадеду о себе, и даже знакомит с любимой
девушкой Гулей. Последняя сильно усложняет сюжет. И не только потому, что
отношения младшего Якова с девушкой развиваются непросто. Вместе с ней в повести
появляется божество, которому она поклоняется, – Ленин Владимир Ильич. При чем
здесь Ленин, сказать сложно, но интересно, как автор превращает культ вождя в
культ религиозный. Понятно, что в советские годы, когда различного рода
религиозность была запрещена, гражданам просто подменили один культ другим –
религиозный личностным.
Автор буквализирует эту подмену, описывая Ленина как
божество. Для тех, кому такой ход покажется слишком сильным, в повести найдется
другая интерпретация образа вождя мирового пролетариата – он выступает праотцем,
прародителем, сродни библейским: «И написал Ленин письмо соратникам своим и
сказал: соберитесь, и я возвещу вам, что будет с вами в грядущие дни. Сойдитесь
и послушайте, сыны Иакова. И окончил Ленин завещание сыновьям своим, и
положил ноги свои на постель, и скончался, и приложился к народу своему».
Механизм функционирования библейских аллюзий в повести с библейским названием
сложен и непонятен. Но это значит, что у читателя – полная свобода
интерпретации. Тем интереснее.
«Роман газета»
№ 14,2007